Сто тысяч раз прощай. Дэвид Николс

всегда. – Не бреется, пьянствует; белье не меняет неделями. Из-за тебя.

      – Он не говорил, что собирается искать работу?

      – Говорил, да.

      Это лишь отчасти было правдой. В те дни, когда наше совместное нахождение в доме становилось невыносимым, отец хватал две ручки, бумагу и, переключив телевизор на «Сифакс», выводил на экран каталоги вакансий. Неужели кто-то из нас двоих виделся ему слесарем-газовщиком? Страховым агентом? Нефтяником? Мы примерялись к новым профессиям, как дети: просунуть голову в круглое отверстие и решить, какая роль нам к лицу – машинист паровоза, ковбой, астронавт… При любом варианте ответ получался отрицательный, да и занятие это всегда удручало и вызывало глубокую неловкость. Не пристало отцу и сыну сообща заниматься поисками работы – это еще хуже, чем вместе смотреть интимные сцены, и вскоре мы, переключившись на прежнюю программу, меняли тему, чтобы больше ее не касаться. Сейчас тему сменил я.

      – Как там Джонатан?

      Джонатан – совершенно нормальное имя, такое трудно произносить с издевкой.

      – Все хорошо, спасибо, что спросил, – ровным тоном ответила мама и открытой ладонью захлопнула дверцу кухонного шкафа, потом еще раз и еще, пока шкаф наконец не закрылся. Бац-бац-бац. Положив руки на стойку, мать перевела дух. – Знаешь, что для меня самое лучшее на новом месте? Что там нет джаза и есть масса желанных углов!

      – Главное – чтобы тебе было хорошо, мамочка, – процедил я, прекрасно зная: помани она меня пальцем – и я помчусь наверх, чтобы тут же побросать вещи в рюкзак.

      Наверное, она тоже это знала, потому что на сей раз тему сменила она.

      – Как проводишь лето? Ну, в общем и целом.

      – На велике катаюсь. Читаю.

      – Читаешь? Раньше за тобой такого не водилось.

      – Зато теперь водится.

      – Сколько лет мы тебя пилили: читай, читай…

      – Ну, наверно, в этом все и дело: вы меня пилили…

      – Хм… Да, теперь я вижу, что это из-за меня. Ну, по крайней мере, бываешь на свежем воздухе. У тебя компания есть?

      Я только что познакомился с обалденной девчонкой – неужели у меня повернулся бы язык такое сказать? Говорят, некоторые ребята могут открыто и честно разговаривать с предками, без пикировки, сарказма и лицемерия. И кто же, интересно знать, эти фрики? Но даже подбери я нужные слова, момент был упущен. С улицы донесся отцовский голос, притворно оживленный и громкий:

      – Приветик, Билли! Какими судьбами?

      Мать, собравшись с духом, отвернулась к навесным шкафчикам.

      – Только не ругайтесь, – прошептал я, но отец уже стоял в дверях, неумело изображая гордый вызов.

      – Вижу, ты все еще тут? – сказал папа.

      – Нет, Брайан, уже пятнадцать минут, как ушла.

      – Я вернулся только потому, что надеялся тебя не застать.

      – Разве ты перед домом не заметил мою машину? Она, конечно, маленькая, но не до такой же степени.

      – Что на этот раз увозишь?

      – На самом деле я кое-что привезла – съестное, которое не подают к столу в контейнерах из