Братья-медвежата. Роман Павлович Искаев

древа, оставив после себя гигантский след с истоком реки в месте, где обычно находится плодоножка, а в стороне чашечки – летние, изумрудные воды отражали вершину одиноко стоящего вулкана. Сам вулкан потух много столетий назад и теперь его обрубленную вершину покрывала снеговая шапка, не покидающая его до жаркого июля, когда горячий, лёгкий воздух плавил упрямый снег и журчащие ручейки талых вод по проточенным каналам стекали вниз к озеру.

      Прилегающие к озеру участки берега всегда были богато устланы самой разной растительностью. Когда медвежья семья пришла сюда, сворачивая свой жёлтый ковёр, постепенно отцветал адонис. Ему на смену уже спешил раскрыться столь же ярко-солнечный, но из одуванчиков, забросивших свои парашюты-семена даже сюда. Плоды адониса тем временем наливались тяжестью.

      Всего здесь было вдосталь: от красники и морошки, голубики и земляники в разгар лета, до поздних плодов клюквы и брусники холодной осенью. А река, переваливаясь через пороги, была полна самой вкусной, питательной рыбы, буквально вспенивающей всегда прохладные воды во время нереста. Тут же цвели миллионы цветов и целые тучи пчёл в самом скором времени должны были заполнить этот озёрный край, запрятанный глубоко в непролазной тайге.

      Весь прилегающий лес был прямо таки захвачен чистоустом – самым главным весенним лакомством медведей. Высокий, порой с медвежий рост папоротник, столь же древний, как и вывороченные из-под земли горные породы, сформировавшие хребты и скалы. Тайги ещё не существовало, когда чистоуст рос в этих местах. Но пока же реликтовый папоротник был ещё совсем мал.

      Это был самый настоящий таёжный рай. Но таким он не показался братьям, когда они впервые выглянули из-за массивной маминой фигуры. Перед ними открылась лишь хмурая, морщинистая гладь тёмного, едва очнувшегося от сковывающих льдов озера, окружённого жёлтым морем цветов. Никогда медвежата не видели такого огромного чана с водой, никогда не думали они, что сама вода может быть такой чёрной, когда любой ручеёк, что попадался им по пути – искрился прозрачной чистотой. И всё же это величественное место, сотворённое природой, впечатлило и навсегда осталось в памяти едва появившихся на свет будущих хозяев тайги, впустивших его в свои сердца.

      – Мам, можно? – спросил разрешения Паша, первый оправившейся от увиденного. Он уже готов был со всех лап помчаться по берегу, продуваемому холодными ветрами, спустившимися с вершин мирно спящего вулкана.

      – Да, только, Паша, будь осторожен, пожалуйста, – напутствовала она, – Далеко от меня не убегайте! Слышите?

      – Хорошо, мам! Миша, побежали!

      Забыв обо всех предосторожностях и страхах, Миша поддался вольному чувству и побежал за своим братом. Старая медведица смотрела, как удаляются её комочки и медленно, внимательно ко всему прислушиваясь и принюхиваясь, побрела вслед за ними. Она не чувствовала присутствия посторонних. Всё было спокойно.

      Медвежата добежали прямо к тому месту, где река, спотыкаясь на порогах, увеличивала скорость течения и бурлящими