Братья-медвежата. Роман Павлович Искаев

весело ответил Миша и глянул на маму. У него совсем не было настроения обижаться на брата.

      – Да, мой сладкий, это когда вы появились, – удовлетворила она его любопытство и тот облегчённо вздохнул.

      – Мам, мам, мам! А что было написано?

      – Так-так, – не торопясь медведица облизала лапу, по которой ползли муравьи, – Дайте ка подумать. Ага, Тишайший – мой друг детства – опять разворошил тайник барсуков, только на этот раз они были готовы и подсунули туда ядовитые ягоды, ловко замаскировав их. Бедняжка, так хотел есть, что не учуял опасность, а потом неделю мучился с животом. Он прошёл здесь совсем недавно, буквально два дня назад. Та-ак, а Борька сообщил, что пошёл ругаться из-за незаконно переставленных границ со своим соседом, тот опять влез на его территорию. Каждый год у них так. Пока Борька спит, он тот ещё соня, сосед его расширяет свои владения. Так, что ещё? Ах да! Михайло, там было не разборчиво, но что-то про свою старость. Кости ломит. А ещё ворчал, что столб этот расположен слишком неудобно, далеко ходить, и предложил перенести его поближе к себе. Иначе грозился совсем перестать писать. Вот только Ладушка не отписалась, видимо ещё не вышла из спячки, хотя уже пора бы. Надо будет навестить её, но, это когда дойдём до места.

      – Мам, мам, мам! А ты что-нибудь написала?

      – Конечно.

      – А что? Что? – в один голос воскликнули братья.

      – Я похвасталось вами, что теперь у меня есть два прожорливых сына! – засмеялась мама и перекатилась на бок. Но ловкие прожоры были не так то и просты: ловко уцепившись за её шерсть, перебрались к ней на шею, где тут же были расцелованы и облизаны.

      – Фу, мама! Я так себя вычищал и опять придётся! – возмутился Пашутка.

      – Да видела я, как ты себя вычищал. Там лизнул, тут стряхнул.

      – Неправда, неправда! – громко возмутился Пашутка, – я очень тщательно моюсь. Вот смотри. Фу, уже не увидишь, ты всю чистоту мою слизала!

      Немного отдохнув и набравшись сил, медвежья семья продолжила путь. Однако прежде дети обнюхали превращённый в почтовый столб кедр, но ничего не поняли. Читать они ещё не научились.

      – Какие-то запахи и больше ничего! – буркнул Пашутка. Мише же показалось, что он смог прочитать своё имя.

      Вскоре непоседливый Паша начал бегать впереди мамы, отклоняясь от дороги, преследуя мелких грызунов и белок, обнюхивая пережившие зиму грибы и забытые по недоразумению каким-то торопливым грызуном орешки. Хоть он и был совсем маленьким медведем, но бурундуки, полёвки, белки – были ещё мельче, даже будучи взрослыми, и в страхе убегали от неуклюжего любопытства косолапого.

      Старой медведице постоянно приходилось окликать заигравшегося старшего сына, чтобы тот не убегал от неё далеко и не пугал других жителей леса, занятых своими важными делами.

      – Какой ты, однако, непоседливый! – услышал Паша чей-то голос.

      Он начал вертеть головой, но никого не увидел.

      – Я тут, – опять послышался ему тот же самый голос.

      – Ой, где? – Паша непонимающе начал вертеться волчком, но по-прежнему