Братья-медвежата. Роман Павлович Искаев

был почти белым, как грязный снег.

      – Мам, он с северного полюса что ли? – спросил изумлённый Мишутка.

      – Нет, дорогой. Просто видимо он опять валялся на поляне, греясь на солнце. Очень много валялся. Да, Святогор?

      – А? Что? Ах да, да. Это моя слабость, не могу удержаться, чтобы не искупаться в золотистом солнечном водопаде, – отозвался он и покосалапил дальше.

      – Смотри аккуратней, так и шерсти всей лишиться недолго, – напутствовала старая медведица, не сомневаясь, однако, что он к её совету не прислушается. Если вообще услышал.

      Приходили к озеру и молодые мамы, среди них была и давняя мамина подруга Лада. С ними были такие же медвежата, что родились на свет этой зимой. Тогда братья, после осторожного знакомства, увлечённо играли с ними, пока последняя капля медвежьей силы не иссякала и валила их с лап. Отдыхающие от вечных «почему» и «смотри, мам», – их матери, тем временем, беседовали в стороне.

      Медвежата обрастали друзьями, знакомыми и нюх их уже улавливал всё меньше непонятных запахов. Братья росли.

      – …или может быть, не знаю.… Может быть.… Какие-нибудь страшные… что бывает страшное?

      – Катаклизмы?

      – Да! Они! Дождь, ветер, землетрясение, я помню, мама рассказывала, что такое бывает… Но и их я не видел… Что же это? – не унимался Пашутка, включая всю свою фантазию на полную мощь, стараясь догадаться, что же предшествовало появлению пришельца.

      Мишу же занимали совсем другие вещи. Утром мама сказала, что сегодня им предстоит научиться добывать себе самое вкусное, что только может быть. Паша, занятый своими бурными изысканиями истины, не придал этому значения, в то время как Мишутка уже как полчаса слышал незнакомые звуки. Вначале слабые, но с каж-ж-ждой минутой всё усиливающиеся. Да ещё и запах…

      Запах был таким вкусным, наполнен такими концентрированными цветочными ароматами, что живот у него непроизвольно заурчал. А ведь он плотно позавтракал!

      Старая медведица, хорошо знавшая дорогу, не сбивалась с пути, уверенно продвигаясь вперёд. И с каждым шагом аромат только крепчал, да так крепчал, что даже Пашутка перестал строить гипотезы и активно заработал носом и ушами.

      – Запах мне нравится, а вот жужжание – нет, – поддавшись инстинктам заметил он.

      – Пришли, дети мои, – остановилась медведица и задрала голову кверху.

      Пчелиный улей. Столь неприметный мешочек, но какие пленительные запахи источал он!

      – Мёд! – подтвердила догадку Мишутки мама, – только вот…

      – Это про него нам Быстрик говорил? – вспомнил Пашутка, смотря вверх, где копошились сотни пчёл: они то и дело заползали и выползали из объёмистого улья. А аромат! Пашутка почувствовал, как кровь предков срочно затребовала вкусить это лакомство.

      – Да, это тот самый мёд. Его готовят пчёлы, ну а мы…, – медведица облизнулась, – добываем иногда, потому что… У нас есть договорённость.

      – Договорённость?

      – Да, природная, так сказать. Они нам дают немного мёда, а мы… В общем не съедаем весь