Льдом и мечом. Олег Геннадьевич Фомин

спину Тимориса, ступени обрастают льдом.

      – Тогда бы указали прыгнуть вниз. Не рассуждай, руби.

      – Ну да, куда уж нам, черни богомольной, – ворчит Тиморис, изловчается на бегу отвесить издевательский поклон, – пусть господари головы ломают, наше дело простое, маши чаще, отдыхай меньше…

      Лестница вздрагивает, троица едва не падает вслед за очередью монстров.

      Грохот и дрожь повторяются, раз за разом, между встрясками замечается строгий промежуток, беглецы ощущают момент следующего землетрясения, заранее приседают, хватаются за выступы в колонне.

      Так и двигаются: пережидают странное буйство тверди – и опять вверх. Даже нет нужды замораживать лестницу, Тиморис избавлен от необходимости оборачиваться и колоть настырных монстров – осыпаются как снег с деревца.

      Дрожь сильнее, громче, будто кто-то приближается, стоять трудно даже на коленях.

      Эгорд заглядывает вниз.

      Земля изрыта широкими колодцами, по краям высокие блестящие бугры свежих насыпей. Колонна тоже продырявлена множеством ям, подножие завалено склоном обломков.

      Часть колонны взрывается, из-под бутона каменных глыб выныривает огромный краснокожий червь. Эгорд оступается, тело перевешивает за лестницу, но вовремя хватает за руку Камалия.

      Червь описывает в воздухе жирную дугу, вращается как смерч, пасть похожа на черный цветок из трех длинных клювов, острия вонзаются в лестницу, сверлят, здоровенные глыбы разлетаются как стружки, над потоком демонов проливается каменный дождь, самые невезучие превращаются в фарш.

      – Бежим! – кричит Камалия.

      Эгорда толкает в спину Тиморис.

      – Чего застыл, пейзаж красивый?! Шевелись!

      Дрожь ощущается постоянно, колебания все сильнее, будто трясется мир.

      Камалия посылает вверх ослепительный луч, спустя миг падает прожженный насквозь крылатый демон.

      – Вижу проход!

      – Этой гусенице камень не преграда! – ноет Тиморис. – Догрызется до нас на любом этаже!

      Эгорд и впрямь замечает за витками лестницы краешек прохода.

      Еще два оборота…

      Грохот.

      Твердь уходит из-под ног. Эгорд падает на ступени, острые края причиняют боль даже через доспехи – вдавливают стальные чешуйки в кожу. За лестницей мелькает белая мантия со знаком солнца, комета вьющихся волос, женские руки… Все это проваливается, исчезает за треугольниками ступеней.

      Эгорд не осознает, как его тело летит в прыжке, падает, туловище выгибается за край, руки вперед, чуть не вырываются из суставов.

      Время заморозили, опустили в ледяной сироп…

      Рука крепко держит тонкую кисть Камалии, женщина без чувств, половину ее лба затемняет кровь.

      Как знакомо… Милита просила Эгорда забраться с ней на башню и подержать за руки над высотой, чтобы перестать бояться. Витора просить не хотела – не пустил бы. Эгорд согласился, но Витора предупредил. Витор, как ни странно, тоже одобрил. На башне, лежа на краю крыши, «старший брат» держал Милиту