Красношейка. Ю Несбё

все они здесь так пахнут. Синдре поднес палец к лицу. – Кто бы мог подумать, что у этого Даниеля столько мозгов, а?

      Гюдбранн отвернулся.

      Синдре с интересом рассматривал кончик пальца:

      – Но он их не особо использовал. А то бы той ночью он не вернулся назад с ничейной полосы. Я слышал, вы хотели дать деру. Ну да, вы же были это… хорошими друзьями.

      Сначала Гюдбранн не расслышал: слова будто доносились издалека. Но, когда их отзвуки достигли его, он внезапно ощутил, как по телу снова разливается тепло.

      – Немцы и не думают дать нам отступить, – продолжал Синдре. – Мы здесь все передохнем, все до последнего черта. Нет, вам надо было драпать. Большевики, по крайней мере, обошлись бы не так, как Гитлер, с такими парнями, как ты и Даниель. В смысле, с такими хорошими друзьями.

      Гюдбранн не отвечал. Тепло уже достигло кончиков пальцев.

      – Мы решили удрать туда этой ночью, – сказал Синдре. – Халлгрим Дале и я. Пока не поздно.

      Он извернулся в снегу и посмотрел на Гюдбранна.

      – Чего ты боишься, Юхансен? – сказал он и снова оскалился. – На кой, по-твоему, мы сказались больными?

      Гюдбранн сжал пальцы ног в сапогах. Теперь он их уже практически чувствовал. Стало тепло и хорошо. Но вместе с этим ощущалось еще кое-что.

      – Ты с нами, Юхансен? – спросил Синдре.

      Вши! Да, ему стало тепло, но он не чувствовал вшей! Прекратился даже свист ветра под каской.

      – Так это ты распускал те слухи, – сказал Гюдбранн.

      – Чего? Какие еще слухи?

      – Мы с Даниелем говорили о том, чтобы уехать в Америку, а не бежать к русским. И не сейчас, а когда война закончится.

      Синдре пожал плечами, посмотрел на часы и поднялся на колени.

      – Попробуй только, я пристрелю тебя, – сказал Гюдбранн.

      – Из чего? – спросил Синдре и кивнул на детали пулемета, разложенные на одеяле.

      Их винтовки были в укрытии, и они оба прекрасно понимали, что, прежде чем Гюдбранн успеет сбегать туда и обратно, Синдре будет уже далеко.

      – Оставайся тут, Юхансен, и подыхай, если охота. Передавай привет Дале и скажи, что пришла его очередь.

      Гюдбранн сунул руку под куртку и достал штык. Свет луны сверкнул на потускневшем стальном лезвии. Синдре покачал головой:

      – Парни вроде вас с Гюдесоном – фантазеры. Убери нож, пойдем лучше со мной. Сейчас русским по озеру подвезут провизию. Свежее мясо.

      – Я не предатель, – ответил Гюдбранн.

      Синдре встал.

      – Если ты попытаешься заколоть меня штыком, голландцы на посту прослушивания услышат нас и поднимут тревогу. Подумай башкой. Кому из нас они скорее поверят, что он пытался предотвратить побег другого? Тебе, о ком уже ходят слухи, что ты намылился удрать, или мне, члену партии?

      – Сядь обратно, Синдре Фёуке.

      Синдре рассмеялся:

      – Дрянной из тебя убийца, Гюдбранн. Ну, я побежал. Дай отбежать метров на пятьдесят, а уж потом поднимай тревогу, и всем будет хорошо.

      Они посмотрели друг на друга. Между ними начали