Я садовником родился. Наталья Андреева

и сами справимся, – закончил фразу Алексей. – Что ж, ставлю мою интуицию против твоего прагматизма, что дело тут в цветах, а не в бухгалтерии. Спокойной ночи, малыши, – не удержался он от того, чтобы не съязвить. – Удачи вам!

      Серега Барышев не отреагировал на подколку, пошел трудиться дальше. А Леонидов пошел домой. Он даже не переживал свою отставку. Куда они денутся? Все равно придут! И в ножки поклонятся. Потому что Вика – это трава.

      2

      Александра встретила его словами:

      – Опять что-то случилось?

      – С чего ты взяла? – он поцеловал жену в прохладную щеку, тонко пахнущую ландышами, и спросил: – Как Ксюша?

      – У нас все хорошо. А у тебя? Леша? Не молчи! И не отводи глаза! Я уверена: что-то случилось!

      – Снова женщину убили, – нехотя сказал Алексей. – На этот раз в третьем подъезде.

      – И?

      – Что и? Там Барышев.

      – Леша, я боюсь! – вздрогнула Саша.

      – Чего?

      – Ну, я же тоже из дома выхожу! Иногда одна. Прошу Сережку за Ксюшкой присмотреть, пока она спит – и в магазин. А вдруг?

      – Ерунды не говори, – отмахнулся Алексей. – Во-первых, он поздно вечером «работает», во-вторых, убивает только…

      И тут он замолчал. Задумался. Цветы? Женщин с именами цветов? А как же Вика? Замужняя дама, имеющая двоих детей. И запах… Резеда. Интересно, а какие духи были у Лилии?

      – Саша, у тебя есть желтый пакет?

      – Какой пакет?

      – С подсолнухами. Из ближайшего супермаркета.

      – Конечно, есть. Я туда часто захожу. Удобно: рядом с домом, работает круглосуточно, весь ассортимент…

      – Выброси его, – прервал жену Алексей. – Пакет.

      – Ты что, Леша?! Почему?!

      – Срочно. Выброси.

      – Ну, знаешь!

      – И не выходи вечером из дома. Как стемнеет – никуда не выходи.

      Жена, кажется, обиделась. Молча поставила на стол тарелку с куриным супом, хлебницу и солонку. Леонидов глотал обжигающий суп и все думал, думал, думал…

      – Саша, ты знаешь мать убитой девушки? Лилии? Из соседнего подъезда?

      – Полину Михайловну? Знаю, конечно! Она нигде не работает и частенько сидит на лавочке у своего подъезда с соседками. Иногда на детской площадке. Не сейчас, конечно. Летом, весной. Когда тепло. Я тоже там останавливаюсь, когда с Ксюшей гуляю.

      – Женский клуб, да? – усмехнулся Леонидов.

      – А что? Да, клуб! Именно женский! Мужья же не хотят ни говорить, ни слушать о ценах на рынке, о детских болезнях, о…

      – Хватит, хватит, – замахал он руками. – Не грузи меня. Вы тоже не желаете знать о мужских проблемах! Я просто хочу, чтобы мы, если вдруг встретимся с Полиной Михайловной, попытались ее разговорить. Я уверен, что в полиции она совсем не то расскажет. Я имею в виду, не то, что нужно.

      – Почему?

      – Потому, – отрезал Алексей. – Она усиленно будет вспоминать, кто и за что мог убить ее дочь. Подозрительных знакомых, нервных ухажеров, сомнительных подружек. А причиной может стать ерунда какая-нибудь. С ее точки зрения. И убийца не похож на маньяка.

      – Что ж. Я слышала,