Я садовником родился. Наталья Андреева

Кстати, обрати внимание: она обута.

      – Обратил. Обута. А вдруг это вообще не он? Другой, а?

      Барышев тронул за плечо эксперта, который был поглощен своими записями и на перепалку не обращал внимания.

      – Как думаешь, Иван Андреевич? Он или не он?

      – Раны характерные, – пожал плечами эксперт. – Той же штуковиной душили.

      – А что за штуковина? – безнадежным голосом спросил Леонидов.

      – А кто ж знает наверняка? Железная. Я вчера как раз экспертизу делал. Микрочастицы на коже убитой девушки присутствуют. Изделие, которым пользовался преступник, из металла.

      – Прут? Железный прут? – тут же спросил Алексей.

      – Прут толще.

      – Проволока?

      Эксперт тяжело вздохнул:

      – А проволока тоньше. Хотя, – он пожевал губами, – смотря какая проволока. Ясно только, что не медная. Кто ж знает?

      – И что вскрытие? – спросил Леонидов. – Первой девушки? Результаты готовы уже?

      – Завтра передам официальное заключение. Вот ему, – Иван Андреевич кивнул на Барышева, – скажу. А вообще… Дело ведет прокуратура. Все вопросы к ним.

      – А мне, по секрету?

      – Вы, молодой человек, вообще частное лицо. Хотя и очень мне знакомое. В органах работали, признайтесь?

      – Было.

      – Так вот: у меня этих экспертиз каждый день…

      – Маленькую какую-нибудь детальку, Иван Андреевич.

      – Наличие небольшой дозы спиртного в организме.

      – Пьяная была? – с надеждой спросил Леонидов.

      – Небольшой, я сказал. Небольшой. Без сомнения, она где-то ужинала. В ресторане, я думаю. Содержимое желудка красноречиво. Морепродукты, пирожное с кремом. И выпила совсем чуть-чуть. Шампанского.

      – Барышев, во сколько Лилия домой с работы ушла? – развернулся Алексей к другу.

      – В семь.

      – А убили ее в начале первого. Четыре с лишним часа. Где-то поужинала. С кем-то.

      – Я же говорю: Лейкин.

      – А здесь тоже Лейкин?

      – А кто? Только мотив пока не ясен. Но не тянет, Леша, на цветочного маньяка. Никак не тянет.

      – Вика. Трава такая есть, между прочим. В поле растет. Или на лугу.

      – Трава? – усмехнулся Барышев. – Фантазия у тебя…

      За их спинами лязгнули двери большого лифта. Леонидов обернулся: капитан Степанов поддерживал под локоть тщедушного трясущегося мужичка в спортивном костюме. Мужичок часто-часто моргал и все время щурился, пытаясь разглядеть людей, находившихся в подъезде. Алексей сразу догадался, что у него слабое зрение.

      – Вика? – неуверенно позвал мужчина. – Вика, ты где?

      – Петр Александрович, вы держитесь. Сюда гляньте, только постарайтесь держаться. Возьмите себя в руки. Это ваша жена?

      Мужчины расступились, муж Виктории Воробьевой неуверенно моргнул еще пару раз. Потом взялся рукой за сердце.

      – Нитроглицерина ему! – крикнул капитан Степанов. – Иван Андреевич!

      – Господи! Да иду я! Иду! Как что, так Иван Андреевич! А я вам не «Скорая помощь»…

      Пока откачивали Воробьева, капитан отвел Барышева в сторонку.