Царь живых. Виктор Точинов

Психологи удивленно разводят руками. Действительно, с чего? Отпахал человек полтора года, совсем немного остается, и не салага уже бесправная – заслуженный дедушка, и писем от невесты: прощай, любимый! – не получал… Нет причин! Нет! Есть только следствие – залитая кровью караулка. И, если не повезет, – еще трупы, уже штатских… Загадка.

      На гражданке таких загадок не меньше – майор это знал как никто другой. Окровавленных загадок. Зарезанных, заколотых, застреленных – вроде беспричинно. Почему? Зачем?

      Мельничук знал ответ. Думал, что знает. Ответ, явственно припахивающий мистикой…

      Он считал, что любое оружие несет в себе кусочек души своих создателей. А создают оружие – настоящее оружие – для одной цели: убивать. Не сверкать на парадах и в музейных витринах; не грозить, пугать, и вообще не производить впечатление; не служить усладой влюбленным коллекционерам; не ставить рекорды на спортивных стрельбищах… Убивать. И мертвые вроде куски металла мечтают делать то, для чего рождены…

      Дремлющие в тишине музея клинки сладко грезят о свистящем полете, и о раздающейся плоти, и о срывающихся с заточенного до невидимости лезвия алых каплях… Спусковые крючки гипнотизируют стиснувших рубчатую рукоять: нажми! нажми!! нажми!!!

      С оружием нельзя играть. Им надо убивать – или не брать в руки.

      Может, Мельничук думал об этом и не так романтично.

      Но он знал.

      Знал по себе.

      Вычистив табельный ствол, тут же убирал его, стараясь не держать в руках сверх необходимого. Редко носил с собой. И никогда не дарил детям игрушек, изображавших оружие.

      Он с удовольствием прихлопнул бы “Хантер-хауз”, но… Но, к примеру, у стоявшего сейчас перед ним парня был личный адвокат.

      Личный.

      В двадцать восемь лет.

      Времена…

      Адвокат не по уголовным, понятно, делам, но это не важно – если что, набежит целая свора, самых матерых и раскрученных, готовых пустить от майора Мельничука клочки по закоулочкам… Чтоб не трогал без веских оснований молодую бизнес-элиту – надежду и опору российской экономики.

      Стиснув зубы, он ждал. Ждал, когда появится первый раненый… Или, хуже того, первый труп… Тогда… Тогда он не будет оглядываться на адвокатов, берущих в качестве гонорара его десятилетнее жалование.

      Труп появился. И не один.

      В зоне действия подотряда очистки.

      Очень интересные трупы.

      Обескровленные…

* * *

      Ваня думал почти о том же.

      О мертвом теле. Чье ухо не украшало его коллекцию. Говорят, первый убитый является потом во сне… Ваня спал спокойно. Мысли об этом приходили днем – не вовремя и неожиданно.

      … Это был старый двухподъездный дом, несколько лет назад расселенный. Не под снос – власти вяло искали инвестора, способного выкупить и капитально отремонтировать…

      Корпорация занималась обратным процессом – не к лицу раскинувшей филиалы на трех континентах компании ютится в арендуемых офисах. Нужно свое здание, с расчетом на перспективу… Предварительным осмотром предлагаемой недвижимости занимался Ваня.

      Дом не понравился сразу.