Три мышкетёра. Елизавета Хейнонен

опустилась передо мной на колени и, сняв с меня шляпу, отбросила её в сторону. Её тут же кто-то поднял. Потом, порывшись в своих бесчисленных юбках, вытащила из их недр небольшую жестяную коробочку.

      – Теперь старайся не шевелиться, а то я нечаянно выколю тебе глаз. Лучше вообще закрой глаза. И не нужно так напрягаться. Расслабь лицевые мышцы. Не бойся, больно не будет. Чай, не к зубодёру пришёл, – сказала старуха и, видимо, скорчила при этом какую-то забавную мину, потому что все кругом рассмеялись. Не смеялся только я один.

      – Доверься ей, – тихо сказала молодая цыганка, усаживаясь на землю подле меня. – Манана своё дело знает. Лучшего гримёра не сыскать во всём Маусвиле.4

      «Так вот оно что! Гримёра! – подумал я. – Старая цыганка просто-напросто собирается изменить мою внешность!»

      Значит, моя прекрасная спутница не обманула меня! Она действительно хотела мне помочь! Червь сомнения, не дававший мне покоя всё это время, уснул, и я с лёгким сердцем позволил цыганке произвести над моим лицом все необходимые манипуляции.

      Моё мучение длилось минут пятнадцать, но наконец дело было сделано.

      – Готово! – сказала старуха, отстраняясь, чтобы дать возможность остальным оценить её труд.

      По всеобщей реакции я понял, что цыганка постаралась на славу.

      – Да-а, теперь его и мама родная не узнает, – прокомментировал кто-то.

      Я обратил своё новое лицо к моей юной спасительнице, чтобы услышать, что она скажет. Видимо, я повернулся слишком резко, потому что красавица неожиданно отпрянула от меня.

      – Что-то не так? – спросил я.

      – Нет, нет. Всё замечательно, – сказала она как-то чересчур поспешно. – Просто… просто немного непривычно.

      – Теперь его выдают только ботфорты, – заметил старый цыган. – Надо, чтобы он снял и их тоже.

      «Вот это я сделаю с превеликим удовольствием», – подумал я. Стащив непривычную обувь, я остался в одних носках.

      – Смотрите, какие странные портянки, – сказала одна из цыганок, показывая на мои ступни.

      – Это носки, – поправил её я.

      Все стали разглядывать мои носки, словно перед ними был не обычный предмет мышиного гардероба, а какая-то экзотическая птица.

      – Странная штуковина, – прокомментировал кто-то. – Её даже обернуть-то толком нельзя.

      – А она не обёртывается, а надевается на ногу.

      Я снял один носок и показал, как его нужно надевать.

      – Видите, как быстро? Очень удобная вещь.

      Никто не стал со мной спорить, но мне показалось, что я их не убедил. Видимо, цыгане предпочитали одеваться по старинке.

      Когда я вновь повернулся к своей прекрасной спутнице, она уже овладела собой, но чувствовала себя по-прежнему неловко и, чтобы сгладить ситуацию – другого объяснения я не нахожу, – предложила мне немного отдохнуть, положив голову ей на колени. Я не заставил просить себя дважды.

      Так я лежал, любуясь игрой язычков пламени на монистах, украшавших её дивную шею, когда я вдруг услышал знакомый

4

Маусвиль – название столицы мышиного королевства. (Примечание переводчика с мышиного.)