Ведь. Андрей Кутерницкий

домашнем платье. И в этом простом платье она показалась мне еще более прекрасной. И очень близкой. Как бы уже моей. Она была похожа на свою мать и в то же время совсем другая – в ней не было миниатюрности, но все было крупное, красивое, женское. И она очень хорошо стояла, прижавшись к стене затылком и ладонями спрятанных за спиною рук.

      – Пойдемте в ту комнату! – сказала она. – Там самое теплое место в нашей квартире.

      Мы вошли в небольшую комнату, все стены которой были завешены рисунками и акварелями. В углу поблескивала высокая елка, сочно-зеленая, украшенная сверкающими шарами, серебряным дождем и серпантином.

      Ирина придвинула кресло к батарее парового отопления.

      – Я принесу чай, – сказала она.

      – Посидите со мной, – попросил я.

      Как бы не услышав моих слов, она быстро вышла – в дверях мелькнуло краем ее платье, и мне почудилось, что я когда-то уже переживал это мгновенье.

      Дверной звонок отзвонил домашний пароль – два длинных, два коротких.

      – Лень было ключ достать? – отчитала Ирина кого-то.

      – Хочу есть! И спать! – был ответ.

      «Ее сестра», – понял я.

      Потом я вдруг глубоко провалился в сон и моментально из него вынырнул.

      И сразу что-то случилось…

      Случилось вот что: в комнату, где я сидел, заглянула девочка-подросток. Некоторое время она удивленно и недобро смотрела на меня, а я смотрел на нее.

      – Привет! – сказал я.

      Она сердито шмыгнула носом и исчезла.

      Ирина принесла чай. В моих руках возникла белая пол-литровая пиала с горячим чаем, в котором было, наверное, полстакана крепленого вина.

      И опять я остался в одиночестве.

      Она не задерживалась рядом со мной, спешила уйти, я это чувствовал; может быть, она стеснялась меня, может быть, слишком неожиданным оказалось для нее все случившееся сегодня и она еще плохо понимала, что происходит с нею или что уже произошло.

      Потом возле меня появилась ее мать и долго непрерывно говорила, то чуть замедляя фразы, то убыстряя их, о том, что ей очень хочется настоящего праздника и такой праздник у них скоро будет – Ирочке сделано предложение, и хотя все это еще держится в тайне, она, как хозяйка дома, надеется, что я тоже буду на свадьбе. И она вдруг спросила, как мое имя-отчество.

      Потом я увидел, что сплю и никого со мной нет.

      На письменном столе горел ночник в виде маяка.

      Я растаял. Я растекся, как огромное теплое море. У меня больше ничего не болело. Только пальцы на руках покалывало нежными мелкими иголочками. Они были единственным, что во мне еще принадлежало тому земному миру, где существовали холод и боль. А все остальное стало бесформенным, безбрежным, призрачным.

      Я слышал голоса за стеной.

      – Тише, ты разбудишь его!

      Это был ее голос. Это она обо мне говорила сестре.

      – И пусть! Пусть он уходит! Я не хочу, чтобы он оставался!

      Девочке не хотелось, чтобы я спал в ее комнате.

      – Настя, замолчи!

      Я узнал голос Елены Васильевны.

      Снова голос Ирины:

      – Ты