Сады Луны. Стивен Эриксон

вздохнул и быстро заморгал. Колдунье показалось, что ее соратник прогоняет подступавшую к нему тьму.

      – Знать слишком много – это всегда рискованно. Радуйся, что я тебя уберег.

      Он улыбнулся окровавленными зубами.

      – Думай о приятном. Плоть тленна.

      Колдунья внимательно глядела на него, поражаясь неожиданно открывшейся в нем… человечности. Возможно, на пороге смерти каждый расстается с пустыми играми живых и становится сам собой. А может, она просто оказалась не готовой увидеть в Хохолке смертного человека. Дырявый Парус разомкнула руки и горестно вздохнула.

      – Ты прав. Сейчас не время для лицедейства, правда? Знаешь, Хохолок, я всегда недолюбливала тебя, но ни прежде, ни теперь у меня не было и тени сомнения в твоем мужестве.

      Колдунья обвела глазами обрубок тела и удивилась, что жуткое зрелище заставляет ее всего-навсего вздрагивать.

      – Вряд ли даже Тайскренн сумел бы тебя спасти, Хохолок.

      В его глазах мелькнула хитринка. Раздался сдавленный смех.

      – Милая моя девочка. Меня всегда восхищала твоя наивность.

      – Еще бы, – огрызнулась колдунья, пораженная его циничным остроумием.

      – Последняя шутка в память о прошлом? – спросила она.

      – Ты меня не поняла…

      – Подожди, ты всерьез? Ты продолжаешь утверждать, что игра еще не кончена? Ты так ненавидишь верховного мага, что одно это должно было бы швырнуть тебя в холодные объятия Клобука. Или ты надеешься отомстить ему с того света?

      – Теперь ты узнаешь, каков я на самом деле. Я всегда оставляю себе запасной выход.

      – Ты не в состоянии даже ползать. Ну как ты рассчитываешь добраться до этого своего запасного выхода?

      Маг облизал потрескавшиеся губы.

      – А мне и не надо до него добираться. Он сам приближается ко мне. Даже сейчас, пока мы с тобой разговариваем.

      Колдунье стало не по себе. Что-то вгрызалось в ее внутренности. За спиной Дырявого Паруса послышался треск лопающейся кожи, лязг металла. Кто-то шел, наступая на обломки доспехов. Звуки обдали ее холодом, будто на холм неожиданно обрушился холодный ветер. Колдунья обернулась. На вершину поднималось четверо воинов: трое мужчин и женщина. Все были забрызганы грязью и пятнами крови. Лица всех четверых были мертвенно-бледными. Женщина сразу же заставила колдунью насторожиться; похоже, она тянулась вслед за мужчинами, точно навязчивая мысль, от которой никак не отделаться. Присмотревшись, Дырявый Парус увидела, что незнакомка совсем еще девчонка. Довольно привлекательная, только очень холодная. Живая льдинка.

      «Что-то здесь не так. Берегись!» – сказал колдунье внутренний голос.

      Человек, подошедший к колдунье, был в чине сержанта, если судить по витому браслету у него на запястье. Изможденное, покрытое морщинами лицо, темно-серые глубоко посаженные глаза, бесстрастный взгляд.

      – Этот? – спросил он, обращаясь к высокому и худощавому чернокожему воину, который поднялся одновременно с ним.

      Чернокожий покачал головой.

      – Нет. Того, кто