Аллея всех храбрецов. Станислав Хабаров

всё идёт своим чередом, и ждал случая.

      – Машенька, – попросил он секретаршу, – Вадима Павловича ко мне.

      Пока того разыскивали, сунулся было техник со служебной на вход.

      – Кому? – удивился Невмывако. – Терехову? Зачем служебная? Он обязан быть на месте.

      Вадим Павлович появился через полчаса.

      – Искали, Пётр Фёдорович? – улыбался он.

      – Не то слово, Вадим Палыч. С ног сбились, разыскивая. Вынужден сделать вам замечание.

      «Хоть два», – было написано у Вадима на лице, но вслух он сказал:

      – Слушаю вас внимательно.

      – Почему вы в журнале не фиксируетесь?

      – Да, если я стану, как вы говорите, фиксироваться, никакого журнала не хватит, или понадобится журнал с Большую Советскую Энциклопедию.

      – Так, – покачал головой Невмывако, – а почему ваши сотрудники на проверку портфелей не идут?

      – А хотите, Пётр Фёдорович, я прикажу им совсем не брать портфелей и проверять будет нечего?

      – У вас обедают в рабочее время.

      – Извините, в обед прорва народа. Мы прохронометрировали и отыскали окно, обедаем за пятнадцать минут, а отрабатываем в обед.

      Невмывако покачал головой: знаем, как вы работаете в обед, но спорить не стал.

      – Дежурство отделу не засчитано. Выделите на сегодня дежурного в столовую.

      – Что же это такое? – горячился Вадим. – Сколько можно? Столовая, стройка, совхоз, дежурство по городу?

      – О стройке не надо, очень вас прошу. – попросил Невмывако слабым голосом, – вы лучше мне объясните, что такое теоретик?

      – Пожалуйста, рада бога, пожалуйста, – горячился Вадим, – был, например, такой теоретик Эйлер. Ослеп и уже по памяти написал теорию движения Луны. И ни прибавить, ни убавить. Мы пользуемся. И ещё массу томов. Причём непросто ля-ля, а сложнейшей теории. И ему в своё время так же мешали, вставляли палки в колёса.

      – Вы, наверное, меня слепым считаете?

      – Эх, Пётр Фёдорович, – вздохнул Вадим, – не было вас и так было хорошо.

      Старшего инженера отдела Станислава Терехова повсюду называли Славкой. Он и сам так по телефону звонил: «Это Славка Терехов, из двадцать пятого». До фирмы довелось ему поработать на авиационном заводе, отчего он к месту и не к месту повторял: «Вот у нас в авиации». Получить служебную на вход ему ничего не стоило. Он мог позвонить в соседний отдел или в КИС. Однако зачем в соседний? Он снова набрал свой номер. Ему ответили:

      – Невмывако психует, а больше начальства нет.

      Оставалось действовать на свой страх и риск. В проходной дежурила девушка со смазливым личиком. Он как-то её обидел, мартышкой назвал, но это было давно.

      – Девушка, – улыбнулся Славка, – пропустите инвалида. В здравпункт иду.

      – Ваш бюллетень?

      – За бюллетенем и иду. Доступно?

      Девушка оглянулась. Из глубины кабины выплыла старшая кабинщица.

      – Чего торгуетесь? Опоздали? Запиши.

      И Леночка записала.

      Славка был расстроен. Надо