Если меня не станет… Прощаясь – помни. Элизабет Гафри

когда их мужчины в таком виде видят.

      – Приезжать не надо. Я сам приду. Вечно она болеть не будет, – я прекрасно понимал, что он что-то недоговаривал, но вот что, понять никак не мог. Да и с чего такая любезность, что аж сам приедет за мной? Может, он ее увезти решил в эти несколько дней, а я и знать не буду. Нет уж, так не пойдет.

      – Камиль, давай хотя бы три дня. А там я ее привезу или сам придешь.

      – Хорошо, – согласился я, а сам уже решил для себя, что сегодня же часов в девять наведаюсь туда тайком. Хотя бы убежусь, что это правда.

      – Ну, тогда мы поехали. Извини еще раз.

      Вечером я сходил туда один, никого с собой не брал. Мало ли, он правду говорит и Мика вообще не хочет меня видеть. Я же не пришел, как обещал ей. Но я просидел за загоном не меньше трех часов, а Мику не видел. Только Ленка выходила на крыльцо, что-то пила, а Мики не было видно. Я ушел.

      А на следующий день пришел опять. Я опять просидел с двенадцати и почти до шести часов вечера, но опять все ходили туда-сюда, а Мики не было. Ну не может же она два дня не выходить из дома… или может? Я начинал сомневаться, а вдруг он правду сказал и она сильно больна? Тогда почему не пускает меня к ней?

      На следующий день я уже взял с собой Барса, а следом увязался Рыжий. Я рассказал вкратце ситуацию, чтобы Барс не засыпал меня вопросами. Теперь мы пришли с самого утра и решили сначала отсидеться в лесу, а часам к десяти подобраться поближе, чтобы я мог увидеть окна. Ну, или заслать Рыжего. Ведь Игорь сказал про меня, а не про Рыжего. И тот вполне может прийти навестить Мику. Но вот Рыжему мы говорить ничего не стали заранее, когда решим его туда запустить в разведку, тогда и скажем.

      И каково же было мое удивление, когда Барс во всю глотку заорал ее имя. У меня чуть ноги не подкосились. Я думал, это сон. Но нет, вот она, стоит обнимает Барса, а сама на меня смотрит. И как смотрит, аж мурашки по спине бегут и в пот холодный бросает. На меня никто так еще не смотрел.

      Столько обиды… нет, не обида, злость? Ненависть? Да что с ней?

      Нет, все-таки обида? Никогда бы не подумал, что вот эти глаза когда-нибудь наполнятся слезами. Она плачет. Почему? В этот момент я уже ненавидел и сам себя, и Ленку с Игорем. Всех, из-за кого она плачет. Она даже с Игорем сражалась, терпела его оскорбления и не плакала, почему сейчас? Если честно, я испугался. Первый раз в жизни мне было страшно, что виноват я.

      – Барс, – позвал я, потому что мне надоело смотреть на то, что он ее обнимает.

      – О, извини, я чего-то теряюсь, когда вижу девичьи слезы. Лик, не плачь, ладно? – отпустил он ее и отошёл в сторону.

      – Привет, – осипшим от волнения голосом сказал я.

      Мика отвернулась, и мое сердце чуть не разорвалось на части. Неужели плачет и не хочет, чтобы я увидел? Почему?

      – Мик, повернись, пожалуйста.

      И каково было мое удивление, когда она повернулась с совершенно сухими щеками, будто и не плакала. Ее выдавала только красная полоска над губой. Я никак не мог решиться заговорить. Я был очень зол. До меня стало доходить, что происходит. Но я еще не до конца разобрался.

      – Как