Если меня не станет… Прощаясь – помни. Элизабет Гафри

я не держу зла, выходи из пике и возвращайся. Но надеюсь, мне больше не улыбнётся такая «удача» – увидеть тебя при смерти.

      – Я обещаю, я постараюсь, – кинулась она ко мне. – Мир?

      – Я с тобой и не воевала. – Значит, я тащу плед и картошку? Карты? – с надеждой перебирала она.

      – Сигареты и ключи от машины.

      – Что? Ты шутишь, что ли?

      – Нет, будешь учить меня курить. А то я почему-то не закашлялась с первого раза, как все говорят. Неправильно это, – серьезно сказала я, а Ленка засмеялась. А потом спросила:

      – Ты курила? – вытаращив глаза.

      – Тихо ты, нас же слышно. Иди, я сейчас щетку занесу и помогу тебе. Сначала для вида посидим на крыльце. Ещё не так поздно, и Игорь не лёг.

      – Лик, а ты какие курила, у кого? – не могла успокоиться Ленка.

      – Нет, ты серьёзно?

      – А что, похоже, что я пошутила? Я надеюсь, у тебя не «Казбек».

      – О боже, ты серьёзно курила эту дрянь? – перешла на шёпот Ленка.

      – Других под рукой не оказалось. А когда тебя только что чуть не убили, подошли бы любые. Даже «Беломорканал», я думаю.

      Ленка таращилась на меня во все глаза.

      – А я этого даже не помню.

      – Чего не помнишь? – не поняла я.

      – Игорь сказал, что я прибежала в тот дом через маковое поле. И там же и рухнула.

      Тут пришла моя очередь удивляться.

      – Ты серьёзно?

      – Ага… ладно, чувствую, нам есть что обсудить. Я только Игорю скажу, что мы надолго, он не будет возражать. Он же тоже сильно виноват. Теперь будет какое-то время шёлковый ходить. И она наконец ушла в дом, а потом пришла сначала с табуретом, забрала мою щетку, вынесла картошку, вилку, хлеб, плед и подушки.

      – Ешь, я знаю, что ты голодная.

      А мой живот предательски заурчал. Последний раз я ела у тети Гали.

      Малину и смородину я не считаю. Их было настолько мало, что они переваривались, не долетев до желудка. Так что мне пришлось сдаться и наконец-то сытно поесть. Ленка потом ещё кофе вынесла. И тут мы включили Петлюру и вдвоём тихонько запели:

      «…предо мной стоит стена, за стеной стоит она, воля непроглядная моя…», а потом ещё «Пацанку» и «Барабанит по улице дождь».

      К концу лета она знала наизусть все песни Петлюры, а я напевала Nirvana.

      В машине мы сидели очень долго. Сначала обсуждали моё спасение, я рассказала ей все в подробностях, а она никак не могла успокоиться и переспрашивала снова и снова все мельчайшие детали. После мы все-таки сделали перекур в прямом смысле этого слова. И Ленка научила меня курить, задавая при этом миллион вопросов. Приходилось снова и снова рассказывать про эту хибару и алкашей, которых я там лицезрела.

      Я облокотилась на Ленку, а она полусидя спиной прижималась к двери машины. Она подкурила сигарету и дала мне. Приходилось курить с её рук, чтобы не палиться перед Игорем. Сделав первую затяжку, я опять не закашлялась, но смысл курения так и не поняла. Ленка