Тайны гениев. Михаил Казиник

пишет, что он клянется поэзией.

      В подлином смысле это значит, что поэзия – состояние между жизнью и смертью – предначертанность служению.

      Гений не имеет возможности выбора.

      Быть поэтом – обреченность, как говорят в некоторых религиях – карма. Гейне сказал: «Если мир раскалывается надвое, то трещина пройдет через сердце поэта».

      В этом нет преувеличения.

      Поэт – это не умелые рифмы, в мире есть шедевры верлибра (белого стиха – без рифм).

      Поэт – это не гений ямба или хорея, можно писать стихи свободного ритма.

      Третья страница

      была бы о Слове.

      Поэт – это человек, обреченный словом.

      Слово – это нектар;

      Слово – это живая вода;

      Слово – это яд, оружие, воздух, музыка.

      Слово может взорваться и убить,

      Слово может ранить, оно может окрылить и возвеличить.

      Только тот, кто это понял, может написать так:

      «Поэзия, я буду клясться

      Тобой И КОНЧУ, ПРОХРИПЕВ».

      Почему в окончании клятвы хрип?

      Потому что клятва – это иступленность, потому что связки не выдерживают напряжения, сдают, перестают подчиняться говорящему, они, как и все тело, после клятвы уже принадлежат не клявшемуся, но делу, во имя которого – клятва.

      Каковы же последние слова клятвы, произнесенные «прохрипев»?

      «Ты не осанка сладкогласна».

      Четвертая страница —

      о мужестве поэта.

      Поэзия не дает осязаемых благ, положения, привилегий, и что еще важнее – она не допускает позы («осанки»), гордыни.

      И главное: поэзия не даст удобств, легкости проживания, богатства; поэтому дальше,

      на пятой странице —

      о времени и месте поэзии:

      «Ты – лето с местом в третьем классе».

      Вот сильнейший образ для всех, кто хоть раз ехал летом в поезде, в вагоне третьего класса, да еще в тяжелейшие двадцатые годы.

      Вместо сорока человек – двести, все, кому нужно ехать; дышать нечем, повернуться невозможно, плачущие дети; запах пота, мочи, портянок; проветрить нельзя: окна наглухо закрыты.

      Вот что такое поэзия, а не, как кажется некоторым, мягкий вагон с диванами, зеркалами и кондиционерами.

      И последнее сравнение:

      Поэзия —

      «Ты – пригород, а не припев».

      То есть тебя не поют хором,

      тобою задыхаются, как в пригородном поезде.

      Вот я и предложил вам краткий конспект возможной статьи на пяти страницах вместо пяти поэтических строчек.

      Но как бы умело я ни написал статью, достаточно еще и еще раз перечитать начальные строки стихотворения Пастернака, и станет ясно, во сколько световых лет расстояние между статьей и этими поэтическими строками.

      Попытки определить поэзию делались и делаются неоднократно, от толстовского «поэзия – это выламывание языка» до мандельштамовского «орудийность и метаморфозность».

      Признавая мандельштамовскую линию определения поэзии, я хочу предложить свой вариант.

      Поэзия – это