Тайны гениев. Михаил Казиник

Пиндемонти)

      Я убежден, что Пушкин – один из тех, кто тогда уже знал то, что нам еще только предстоит узнать в будущем.

      Нам до сих пор еще ох как многое непонятно в его «Пиковой даме», «Медном всаднике», «Маленьких трагедиях»…

      Но вернемся к пушкинскому знанию о моцартовском «гробовом видении». Ко мне это знание пришло только после длительного и скрупулезного изучения всех писем Моцарта вкупе с многолетним изучением тайных знаков моцартовского музыкального письма.

      Вот, к примеру, уникальный знак.

      Почему последняя часть последней симфонии Моцарта «Юпитер» начинается с четырех простейших звуков: до-ре-фа-ми?

      Это что, случайный выбор?

      Нет!

      Но как только задумываешься об этом и понимаешь почему – волосы встают дыбом.

      Когда Моцарту было восемь лет, он писал свою первую симфонию; в ней после веселой, подлинно детской первой части начинает звучать странная и непостижимая для столь раннего возраста музыка.

      Музыка тайны, я бы сказал, таинства, что-то из будущего, вагнеровско-веберовско-малерское, немецко-австрийские романтические леса.

      Мистические валторны во второй части интонируют тот же мотив, только не в до-мажоре, как в конце жизни в «Юпитере», а в ми-бемоль мажоре.

      То ли один из вариантов вагнеровских лейтмотивов там, где гибнут боги,

      то ли сцена ковки дьявольских пуль из романтической и несколько жутковатой оперы Вебера «Волшебный стрелок»,

      то ли знание ребенка Моцарта о краткости предстоящей ему жизни.

      Перенесение мотива из первой симфонии в последнюю – акт для творца не простой:

      необходимо какое-то особое знание, чувствование или предчувствие.

      Когда же Моцарт испытал ощущение приближающейся смерти?

      Может быть, страх смерти пришел к нему,

      когда он получил заказ написать Реквием,

      или на полтора года раньше,

      когда он создавал Сорок первую (последнюю) симфонию – «Юпитер»?

      Или еще раньше,

      когда он сочинял свой оперный реквием – «Дон Жуан»?

      ДУМАЮ, НАМНОГО РАНЬШЕ.

      Во всяком случае, уверен, что, когда восьмилетний Моцарт создавал свою первую симфонию, – страх смерти у него уже полностью сформировался. Этот страх преследовал Моцарта всю его короткую жизнь.

      Более того, страх смерти – основная движущая сила моцартовского творчества.

      У Моцарта очень мало музыки, где так или иначе не появляется образ Смерти.

      Почти в каждом его произведении Смерть – это всего несколько тактов, несколько звуков, несколько движений, несколько секунд.

      А затем Моцарт использует все свои силы, чтобы избежать Смерти, чтобы отшутиться, отвлечься, облегченно вздохнуть.

      Я убежден, что невероятная гармоничность моцартовской музыки – подлинный разговор с Богом.

      Я буду писать для Тебя такую музыку, словно говорит Моцарт Богу, что, услыхав ее, Ты не сможешь, ты не решишься лишить моей музыки Твой Мир.

      Вся этика моцартовской музыки зиждется на том, что Гармония