Попс. Владимир Козлов

подхожу к тинэйджерам.

      – Я извиняюсь, ребята, а можно сделать потише?

      Тинэйджеры глядят на меня. У одного – тонкие усики над губой и прыщи с белыми гнойниками, второй – смуглый, похож на Киану Ривза. Разглядывая меня – пьяного, невысокого, худого – парни решают: дернуться или нет. Преимущество в силе – у них, но вокруг много народу. Вдруг кто‑то вступится за меня? Тогда можно вернуться домой без «мафона» и с разбитыми мордами. Тинэйджеры выбирают мирный вариант.

      – Ну, у нас вообще‑то негромко, – гнусавит прыщавый.

      Второй молча убирает звук.

      – Спасибо, ребята. А можно задать вам один вопрос?

      – Задавайте.

      Меня редко называют на «вы» – только преподы в институте.

      – Вы эту музыку слушаете потому, что вам нравится? Или потому, что друзья ее слушают? Не в обиду, мне интересно…

      – В общем, нравится, – отвечает прыщавый.

      Подъезжает семьдесят первый троллейбус. Чуваки заходят в заднюю дверь, я – в среднюю, прохожу вперед и сажусь перед кабиной водителя. Троллейбус трогается. Мимо окон движется зелень и серый забор. На задней площадке металлисты врубают музыку громко. Тупой пафосный голос поет:

      Я свободен

      Словно птица в небесах

      Я свободен

      Интересно, можно ли петь этот бред всерьез? Наверно, нельзя. Тогда чем это лучше, чем песни про «зайку» и прочая попсовая муть?

* * *

      Мама сидит на кухне, пьет чай. Работает радио – «Эхо Москвы». Она всегда слушает «Эхо». Раньше, до Америки, я слушал «Наше радио», а теперь не слушаю никакое – только кассеты и диски.

      Я говорю:

      – Привет.

      Мама поворачивается.

      – Привет. Как дела?

      – Так, нормально. Встретились с Михой, выпили пива. А у тебя?

      – Как всегда – ничего хорошего. Что может быть хорошего на работе? Скорей бы пенсия…

      – Ты это серьезно?

      – Серьезнее некуда.

      Скрипучий голос по радио говорит:

      – …Угроза распада России реальна, хоть многие в это и не верят. Я готов привести аргументы и убедительно доказать, что в течение нескольких лет Сибирь и Дальний Восток совершенно беспрепятственно отделятся…

      – Кто это говорит? – спрашиваю я.

      – Не знаю. Какой‑то эксперт.

      – Бред какой‑то он гонит.

      – Ну, почему бред? Я не в первый раз это слышу уже.

      – Ну и я не в первый. Пусть хоть сто человек повторят – все равно, это бред.

      – Не надо быть таким категоричным.

      – Хорошо. Не буду.

      Я подхожу к маме, наклоняюсь. Она целует меня в щеку.

      – От тебя пахнет спиртным.

      – Я и говорю – выпили с Михой пива.

* * *

      Синяя «семерка» отца тормозит. Я открываю заднюю дверь, сажусь рядом с Верой, говорю:

      – Привет.

      Вера молча кивает. Отец говорит:

      – Привет, Саня. Как поживаешь?

      – Нормально. Лето еще не кончилось, погода хорошая…

      – Да, последние, наверно, теплые деньки в этом году…

      У Веры – новая прическа: волосы пострижены очень коротко, а сзади, чуть ниже макушки,