Настоящая фантастика – 2012 (сборник). Алексей Бессонов

покинет ангар – тем лучше.

      Движки запускает компьютер, и делает это на расстоянии. Чтобы, если взорвутся баки, то станцию не задело. Не сразу так запускает, можно успеть оглянуться, почесаться…

      Но в любом случае не сразу же по выходу из ангара! Я, может, еще осмотреться должен был, на предмет нахождения посторонних предметов в створе, проверить бортовые огни и работу ответчика, и еще много чего…

      Докладываю. Предметов, превосходящих размером станцию, не обнаружено. Потому что станция поблескивает в перископе, как далекая большая звезда.

      А генерал на ней – тоже большая, но уже не звезда.

      Знаете ли вы, что такое двадцатикратная перегрузка? О, вы не знаете, что такое двадцатикратная перегрузка. Тех, кто знает, сейчас не более шести человек, и четверо из них уже не летают. Трое из тех четырех, кстати, и не ходят. А если ходят, то под себя.

      Тем не менее, если перегрузка плановая и приняты меры, то можно пережить и двадцатикратку. Для этого нужно:

      а) два дня не жрать

      б) весь день не пить (да-да, и воды тоже)

      в) про не курить я вообще молчу

      г) залезть в ППК[3]

      д) затянуть этот ППК так, чтобы под ремни спичка не пролезала

      е) прокачать ППК гидравликой, так, чтобы ни одного пузыря не осталось

      ж) не шевелиться (впрочем, и не получится)

      з) сжать в зубах прокладку (зубы все равно трещинами пойдут, зато не вдохнете осколок)

      и) переключиться на противоперегрузочную дыхательную смесь (почему-то вручную)

      к) включить вибратор (не беспокойтесь, его комп включит)

      л) молиться (мысленно! потому что говорить при двадцатке нельзя, да и невозможно)

      м) а на часы при этом можно не поглядывать, все равно темень в глазах.

      Вроде все. Варвары-немцы в свое время испытывали военнопленных на сороковку. Каску на голову, и шагом марш под здоровенный маятник. Установили, что глаза вылетают примерно на тридцати восьми «же».

      Какие же они были сволочи, эти фашисты! И потому, что испытывали, и потому, что результаты экспериментов не уничтожили. Написали бы – так, мол, и так, подыхает человек на пятнашке, так нет же. Вот и летай теперь на условно-безопасной двадцатке.

      Летаем и плачем!

      Движок отрубился штатно – уже хорошо.

      Как там наш толстячок?

      Не верьте технарям. Зеркальце на шпангоуте – это вовсе не для того, чтобы пилот мог поправить прическу. Это для того, чтобы инструктор, если таковой находится в передней кабине, мог оценить состояния морды курсанта. Например, после обычной учебной десятки.

      Голова пассажира болталась, как жук на веревке, и признаков жизни он не подавал.

      – Стервятник, Стервятник… – забормотали наушники. – Доложить обстановку, прием…

      Сам наглый, от такой наглости я даже опешил.

      – Это кто ж меня так обозвал?

      Тем не менее в кресле РП мог сидеть и товарищ полковник, черти бы его взяли, и даже товарищ генерал, черти б его взяли… причем извращенно, групповушно и неоднократно. Как, бывало,

3

Противоперегрузочный комбинезон.