На войне как на войне (сборник). Виктор Курочкин

сухая. С уборкой как? – спросил Василий Ильич.

      – Убираем. – Сашок помахал кепкой и повесил ее на сучок, потом вынул из кармана четвертинку. – Завтра Спас Преображенья.

      Василий Ильич усмехнулся:

      – Кто рад празднику, тот накануне пьян.

      – Да нет, не с чего, – вздохнул Сашок. – Да и с какой радости? Сам знаешь – горе у меня. В амбаре ютюсь с ребятишками. А какой дом был! Двух лет не прожил в нем. Ну, да что говорить, давай выпьем.

      Василий Ильич сходил в палату за стаканом. Пили по очереди, закусывали луком и холодной говядиной. От водки и жары у Василия Ильича закружилась голова, тело обмякло, и приход Сашка, который и вначале был неприятен, стал невыносимо тягостным. Сашок же, наоборот, был не в меру болтлив. Он поминутно вытирал глаза и дергал Овсова за рукав халата. Говорил он бестолково – все об одном и том же – и совершенно не обижался на угрюмость Овсова.

      – Шесть домов в Лукашах как не бывало. Если бы не пожарные машины из района, все бы подчистую выгорело. Твой дом удалось спасти… Вот я тоже барана продал. У Фаддея валенок украли… В валенке-то он деньги хранил, те, что Петр ему еще из города посылал. А у меня как сегодня получилось? Привез я мясо на базар. Не хотят клеймить и мясо продавать не разрешают… Говорят – давай сбой: может, он у тебя, баран-то, подох. А печенку-то с легкими я дома ребятишкам оставил. Не ставят клеймо, хоть плачь. Назад в такую жару мясо везти? Меня инда пот прошиб. Ну, кое-как уладилось… Абарина-то судить за пожар будут.

      Внезапно Сашок замолчал и долго тер лоб, словно вспоминал что-то.

      – Строиться опять будешь? – спросил Василий Ильич, не потому, что это интересовало его, а так, между прочим.

      Сашок мельком взглянул на Овсова и, тяжело упираясь ладонями в колени, проговорил:

      – Разговоры в Лукашах, Василий Ильич, ходят: уезжать ты собираешься и дом продашь.

      Овсов вздрогнул.

      – Я давно хотел поговорить с тобой, – продолжал Сашок, не спуская глаз со своих парусиновых башмаков. – Не продал бы ты мне дом в рассрочку или пустил бы пожить, пока я обстроюсь?

      Василий Ильич ответил не сразу и наконец, собравшись с мыслями и стараясь казаться веселым, сказал:

      – Ну и люди. Уже дом покупают. Кто же эти слухи распускает?

      – Марья Антоновна говорила. Сам слышал.

      – Пока я хозяин дома. И продавать его не собираюсь, – резко ответил Василий Ильич.

      Сашок встал и, виновато улыбаясь, протянул руку.

      – За просьбу извини. Не по воле, а по нужде пришел.

      Разговор с Сашком задел Василия Ильича и одновременно укрепил его решение. Только было неприятно, что в Лукашах про него много болтают и что жена не скрывает их планов.

      «Незаметно, тихо нужно сделать это, – рассуждал Овсов и в то же время был доволен, что нашел выход из трудного положения. – Буду ежегодно навещать Лукаши и жить лето».

      В конце августа Василия Ильича выписали из больницы. Чтоб не встречаться с колхозниками, в деревню он подгадал прийти в сумерки. Марья Антоновна