Обезглавленное древо. Книга первая. Айк. Ксения Анатольевна Перова

как отец всегда делает и…

      И тут Айк понял, что ему так не нравилось во всей этой затее.

      Слежка.

      Пришлось бы следить за отцом, ведь Айк даже примерно не представлял, где находится город. Была дорога из деревни, но на ней обязательно с кем-нибудь столкнешься, а значит, это неподходящий путь. Отец, насколько знал Айк, предпочитал свои тропы. И если он заметит, что сын следит за ним…

      Кровь бросилась в лицо Айку при этой мысли. Он даже близко не представлял, что отец может сказать или сделать в подобном случае и это как-то не вселяло уверенности. С другой стороны, он мог бы идти за отцом так тихо – веточка не шелохнется. А если в городе много людей, как рассказывал Джори, затеряться среди них будет легче легкого. Однако же…

      Закончили работу в полной темноте. Эдвард отправил зевающего Эйвора спать, но Айк задержался. Медленно, осторожно поставил ступку на место и заширкал веником по полу.

      – Иди, я уберусь, – сказал Эдвард. Он покачивал перед глазами стеклянный кувшинчик с темной, маслянистой жидкостью. Десяток разнокалиберных свечей бросали на стол и стены причудливые тени.

      Айк поставил веник в угол. Взглянул на отца – жилистые руки с узловатыми пальцами, движения скупые, отточенные многолетней практикой. Правое запястье охватывала татуировка, наподобие плетеного браслета.

      Интересно, откуда она у отца. Украшений он никогда не носил, так зачем ему татуировка? Ещё одна тайна…

      Айк глубоко вдохнул, зажмурился на миг, как перед прыжком в воду и произнес:

      – Отец… а почему деревенские так нас не любят?

      Эдвард взглянул на него искоса и вернулся к своему занятию.

      – Люди не любят никого, кто от них отличается. Мы сами ведем хозяйство, не нуждаемся. Многие завидуют нам.

      – Да, но мы могли бы жить в деревне, – осмелел Айк, – ведь там…

      – Там нет ничего хорошего, Айк, – резко перебил его Эдвард. – К чему эти вопросы?

      Айка словно окатило ледяной водой, но он всё-таки пробормотал:

      – Ты сказал однажды, что, когда я вырасту, ты расскажешь… зачем ты уходишь в город. Ну и вот… я подумал…

      Слова его повисли в воздухе. Эдвард добавил в кувшинчик белого порошка и снова начал покачивать перед глазами, медленно и плавно.

      – Ты слишком мал, – произнес он так, словно горло его сжимала невидимая рука.

      – Но, отец…

      – Я же сказал, еще не время!! – вдруг выкрикнул Эдвард, резко развернувшись к сыну.

      Айка отбросило назад этим криком. Перепуганный до смерти, он прижался спиной к двери.

      Эдвард оперся обеими руками о стол и тяжело дышал. Выпрямился, взглянул на Айка. Глаза его блестели в мерцании свечей, будто под слоем воды.

      – Ты всё еще здесь?

      Айк не помнил, как его вынесло вон. Очнулся в своей комнате, где, свесив ногу и руку с кровати, сладко спал Эйвор.

      На следующий день Эдвард вел себя, как обычно. Но Айк не мог забыть его исказившегося лица и блеска глаз в полумраке мастерской.

      Казалось