Затерянный город. Улисс Мур

в доме.

      Анита прищурилась, пытаясь рассмотреть что-либо в темноте. К счастью, рюкзак лежал там же, где она его оставила, – у входной двери.

      Леса представлялись девочке каким-то железным гигантом. Кисти, ведра с водой, шпатели и банки с гипсом – все это только угадывалось в темноте.

      Анита взяла рюкзак и хотела было направиться вниз.

      И вдруг услышала какой-то звук.

      Как будто...

      Нет, ничего... Показалось.

      Но это походило на...

      Мяуканье?

      – Мьоли́? – шепотом позвала девочка.

      Она остановилась на лестничной площадке третьего этажа. Прислушалась. Дом французского книжного иллюстратора словно тихо дышал, вбирая последние отблески дня. Полоски света проникали сквозь закрытые ставни. И когда попадали на стены, Аните казалось, будто картины медленно оживают.

      Девочка закрыла глаза и решила прекратить подобные фантазии. Реальность куда проще: она стоит на третьем этаже старого дома, принадлежавшего художнику, который жил сто лет назад... художнику, который давно умер и который...

      И тут она опять услышала тот же зук.

      Анита осмотрелась, и ей показалось, будто что-то прошмыгнуло у нее под ногами.

      – Ай! – вскрикнула она и быстро зажала рот ладонью.

      Что это было? Обезьяна? Бесхвостая макака с Гибралтара?

      И снова послышался тот же звук.

      Но ведь не было обезьян в этом доме. Уже не было.

      Прошло слишком много времени. Венеция. Дом, который нуждается в реставрации. Со множеством великолепных фресок на стенах.

      И все же она видела перед собой только удлиненные головы диковинных когтистых животных, лазающих по ветвям дерева с висящими в пустоте корнями.

      Тук-тук.

      Снова раздался звук над ее головой. И за ним отчетливо прозвучало мяуканье. Анита посмотрела вверх, туда, где лестница поднималась выше – к позолоченному потолку с трещиной посередине. Именно оттуда доносился звук.

      Тук-тук.

      Снова послышались легкие шаги.

      – Глупый котенок... – проворчала девочка, кусая губу. – Неужели забрался на самый верх, в мансарду?

      Там находилась мастерская художника. Того самого, что умер, выпив последнюю чашку чая. Мастерская сгорела. За слуховым окном, под шестью кривыми дымовыми трубами.

      Мама предупредила Аниту: в доме Мориса действительно нет никакого света. Совершенно никакого.

      Анита взялась за перила и посмотрела наверх. Там было темно, и лишь чуть-чуть поблескивала позолота.

      Тук-тук.

      Сердце забилось громче. И чаще.

      Девочка стала подниматься.

      Ступала на ступеньку за ступенькой, все время держась за перила. И глядя только вверх. Когда оказалась уже почти на самом верху, котенок промяукал третий раз.

      Анита хотела было заговорить с ним, но почувствовала, что во рту совершенно пересохло. Поэтому молча прошла на самую верхнюю площадку и увидела перекошенную дверь, которая вела в комнату, находившуюся