Закатные гарики (сборник). Игорь Губерман

расхлебывая муть,

      так жалобно мы стонем и пыхтим,

      что Бог нас посылает отдохнуть

      быстрее, чем мы этого хотим.

      120

      Затаись и не дыши,

      если в нервах зуд:

      это мысли из души

      к разуму ползут.

      121

      Когда я крепко наберусь

      и пьяным занят разговором,

      в моей душе святая Русь

      горланит песни под забором.

      122

      Кипит и булькает во мне

      идей и мыслей тьма,

      и часть из них еще в уме,

      а часть – сошла с ума.

      123

      Столько стало хитрых технологий —

      множество чудес доступно им,

      только самый жалкий и убогий

      хер живой пока незаменим.

      124

      Если на душе моей тревога,

      я ее умею понимать:

      это мировая синагога

      тайно призывает не дремать.

      125

      Я знаю, зрителя смеша,

      что кратковременна потеха,

      и ощутит его душа

      в осадке горечь после смеха.

      126

      По жизни я не зря гулял,

      и зло воспел я, и добро,

      Творец не зря употреблял

      меня как писчее перо.

      127

      Мы вдосталь в жизни испытали

      и потрясений, и пинков,

      но я не про закалку стали,

      а про сохранность чугунков.

      Еще судьба не раз ударит,

      однако тих и одинок,

      еще блаженствует и варит

      мой беззаветный чугунок.

      128

      Давным-давно хочу сказать я

      ханжам и мнительным эстетам,

      что баба, падая в объятья,

      душой возносится при этом.

      129

      Прекрасна в еврее лихая повадка

      с эпохой кишеть наравне,

      но страсть у еврея – устройство порядка

      в чужой для еврея стране.

      130

      С людьми я вижусь редко и формально,

      судьба несет меня по тихим водам;

      какое это счастье – минимально

      общаться со своим родным народом!

      131

      Создателя крутая гениальность

      заметнее всего из наблюдения,

      что жизни объективная реальность

      дается лишь путем грехопадения.

      132

      Хоть запоздало, но не поздно

      России дали оживеть,

      и все, что насмерть не замерзло,

      пошло цвести и плесневеть.

      133

      Я слишком, ласточка, устал

      от нежной устной канители,

      я для ухаживанья стар —

      поговорим уже в постели.

      134

      Одно я в жизни знаю точно:

      что плоть растянется пластом,

      и сразу вслед начнется то, что

      Творец назначил на потом.

      135

      Вечерняя тревога – как недуг:

      неясное предчувствие беды,

      какой-то полустрах-полуиспуг,

      минувшего ожившие следы.

      136

      Прорехи жизни сам я штопал

      и не жалел ни сил, ни рук,

      судьба меня скрутила в штопор,

      и я с тех пор бутылке друг.

      137

      Много