На первом дыхании (сборник). Владимир Маканин

И плюс – могучий физически. Курит дорогие сигареты. Носит узкие брюки. Не дурак. Но считает себя совсем уж умницей. Пишет лаконичные поучающие письма родичам. Иногда пишет и в газету.

      – Где ты живешь? В Москве? В Киеве? В Ленинграде?.. Ах, в Кукуевске!

      Это он иронизировал.

      – Даже выговорить неприлично, – улыбался он.

      Я сидел с набитым ртом и молчал. Я решил, что хотя бы наемся у него до отвала.

      – Ты знаешь, что приходит человеку в голову, когда он слышит название – Кукуевск?

      Я кивнул. Я поддакивал. Я совсем не хотел выступать в роли честного парня, презирающего блага и деньги. Мне эта роль уже надоела. Слишком она худосочная и серенькая. Для телевидения. И потому я продуманно набивал рот и только поддакивал. Я хотел спокойно поесть. И ссора возникла случайно – сама собой. Наевшись, я посетил уборную, а когда выходил, по инерции, в духе обычной моей шутовской болтовни спросил, тыча пальцем в рулон туалетной бумаги:

      – Дядь, а бумагу из общественного туалета берут на первом дыхании? Или уже на втором?

      Глупо, конечно. Тем более что он нигде никогда и ничего не брал.

      Он прямо-таки взвыл:

      – Меня?.. Меня назвать вором?

      В глазах его выступили слезы. Вот уж было неожиданно. Такой сильный человек.

      – Вон!.. Я и матери напишу, что я тебя, подлеца, выгнал! – И он меня выгнал.

* * *

      Без билета мне, разумеется, не удалось уехать в Москву с первым же поездом. И с третьим тоже не удалось. Так что время было. На последние копейки я заказал междугородный с матушкой. Брянск связали с Южным Уралом за какие-то двадцать минут.

      – Мама!.. Да, я из Брянска. Уже был у дяди. Все хорошо. Все отлично. Я уже возвращаюсь – я на вокзале.

      В разгар нашего родственного воркованья я сказал:

      – Мамочка, вот еще что. Дядя пришлет большое письмо на твой адрес. Это письмо мне. Там дядины мысли о том, как жить. У нас с ним был большой и серьезный разговор. Ты это письмо вложи в новый конверт и перешли мне в Кукуевск. Хорошо?

      – Хорошо, Олег.

      Матушка была счастлива. Оттого, что я хоть раз поладил с дядей. Поговорил с ним по душам.

      Она даже вздыхала не так часто. Хотя, конечно, вздохнула:

      – Значит, не заедешь? (Раз уж просишь переслать письмо.)

      – Не знаю, мама. Посмотрим…

      А потом я добавил:

      – И не вскрывай письмо, хорошо? Там есть, как бы это тебе сказать… чисто мужские выражения.

      – Бога ради, Олег. Если письмо не мне, я и не вскрою.

      – Правильно, мама.

      Она даже приобиделась:

      – Будто ты меня не знаешь.

      – Знаю, мамочка, знаю… И целую тебя. Нас прерывают.

      Я ее любил. И не хотел огорчать. Главное – это беречь нервы близких тебе людей. Иначе они тебя съедят.

      Но нас не прервали – забыли прервать.

      – Значит, ты сейчас в Москве? – начала спрашивать матушка все заново.

      – Да. В командировке.

      – На месяц?

      – Да.

      – Много работы, Олежек?

      – Не очень – как видишь, я сумел урвать