Осколки под стеклом. Евгения Мелемина

что это было, черт бы тебя… Где он?

      Крис наклонил голову. На него из-под капюшона уставились цепкие недобрые глаза, прикрытые набухшими красноватыми веками.

      Тонкие руки с искусанными пальцами медленно терзали старую замасленную колоду карт. На рубашке карт отпечатывались алые плывущие следы – кончики пальцев, разгрызенные до вывернутого наружу мяса, чутко ощупывали колоду. Вокруг колоды вились лиловые тени. На обратной стороне Крис различил хорошо знакомое ему имя – Кайдо. Надо же, он до сих пор пользуется этой колодой… хотя ничего не помнит.

      С треском перевернулась карта. Кайдо выудил ее, приподнял двумя пальцами и всмотрелся.

      – Справедливость, значит… – его глаза вспыхнули внимательным огоньком. – Не помню я такого… Зато я хорошо помню вот что, – он вытащил из кармана смятый грязный блокнотик с веселым мышонком на обложке. – Если человек при жизни связывается с Запредельем, то его жизнь передается в руки констриктора. Никто из живущих не должен соприкасаться с нами, иначе ему прямая дорога на ту сторону.

      Он показал Крису страничку, на которой то же самое было выведено старательным, но неровным почерком.

      – Это окончательный вариант Законов Запределья. Ему пятьсот лет, и нигде не написано о том, что кто-то имеет право вмешаться.

      Кайдо говорил, а сам ощупывал Криса взглядом. Несмотря на подсказку, данную ему колодой, он так и не сообразил, кто расстроил его планы.

      – Надо же, – сказал Крис. – Я не знал.

      Он уже шагнул в сторону, но остановился и добавил:

      – Справедливость перевернута.

      А вдруг узнает?

      Кайдо опустил глаза, рассматривая карту. За это время Крис успел завернуть за угол и пропасть в холодном подземелье пешеходного перехода. Он устал и хотел вернуться обратно как можно быстрее – до ночи.

      Иначе некому будет снять трубку, когда зазвонит телефон.

      Кайдо несколько секунд стоял неподвижно, а потом тоже развернулся и шагнул на дорогу – его словно подхватил ветер и потащил по улицам черным истлевшим листком. Мелькали коробки домов, вытягивались в разноцветные ленты медленные автомобили, небо металось над головой, смахивая на продукт плохой графики – облака делились на квадраты, а снег рассыпался в пиксели.

      Злость и растерянность изменяли мир по его желанию. Это желание сжимало и коверкало город, задыхаясь от бешенства.

      Кайдо даже капюшон откинул, обнажив коротко стриженную черноволосую голову и показав высокие острые скулы. По его следам веером разлетались капли крови. Карты в кармане затихли и затаились, опасаясь гнева владельца.

      Так, минуя кварталы, повороты и перекрестки напрямик, Кайдо добрался до серого панельного дома, похожего на запыленную вафлю. На втором этаже красная, обитая кожей дверь услужливо распахнулась. Тоже боялась. В пустой прихожей, в облупившейся штукатурке и пузырях, Кайдо сбросил куртку с узких худых плеч. Куртка обрушилась на пол, взметнув облачко спор.

      Зеленоватые глаза ящериц