Ричард Длинные Руки – князь. Гай Юлий Орловский

отмахнулся:

      – Нет, такое не пройдет. Я бы за, но он здоров как бык, и все это знают. А придушить втихую… не хочу пока злить императора. У меня не выходит из памяти, что если пришлет сюда войско, то вся наша армия поляжет, как ягнята перед стаей волков… Герцог Ульрих однажды в молодости видел их, до сих пор содрогается.

      Он посопел, сказал нехотя:

      – Значит, только добровольная передача короны?

      – Да, – ответил я, – с какими-то немалыми гарантиями самому Кейдану. Но нам нужно действовать так, словно мы уже убедили герцога Готфрида. Тем более что король Кейдан отказывается от трона в пользу именно герцога Валленштейна…

      Вайтхолд спросил с недоверием:

      – Кейдан отказывается?

      – Ну да, – подтвердил я, – а вы что, не знали?

      Он покачал головой:

      – Нет…

      – Странно, – проворчал я. – Какой-то вы… Правда, я никому еще и не говорил, но все-таки вы же лорд-канцлер всего Турнедо! Должны бы знать, а то мне за вас как-то не совсем ловко.

      Он сказал с неудовольствием:

      – А сам Кейдан уже знает?

      – Нет, – ответил я удивленно, – но разве это важно? Победную поступь истории затормозить нельзя!

      – Но свернуть можно, – добавил он тихонько.

      – Пусть только попробуют, – ответил я. – Сэр Ричард идет, как крокодил в посудной лавке, не пятясь и не сворачивая, а только грациозно помахивая шипастеньким хвостиком.

      – А если Кейдан… гм… воспротивится?

      Я изумился:

      – Поступи истории?..

      – Ну да, – сказал он осторожно, – такой вот, гм, крокодиловой поступи. Все-таки у него немалое количество сторонников в Сен-Мари. Одни не любят чужаков, даже если те лучше своих, другие за легитимность…

      – Не любят чужаков, – проговорил я с неудовольствием, – пусть сволочь, зато свой?.. Долго еще придется выбивать эту дурь из голов, чтобы превратить человечество одного села в общечеловечество отдельно взятого королевства… Но мы постараемся! И ничего, если из некоторых голов выбьем вместе с мозгами. Время сейчас хорошее, дикое.

      Он поклонился:

      – Ваше высочество?

      – Вот видишь, – одобрил я, – уже запомнил… Хорошо, остальные бумаги оставь на послеобедье. Да и вообще хрень какая-то… Не верю, что Гиллеберд подсвечники заказывал или городской страже платил. Страже должны платить городские власти из своего бюджета, подсвечники и конюшня на Бальзе…

      – А вы, – спросил он почтительно, – будете ходить, засунув натруженные лапки в карманы, и посвистывать?

      – Вот именно, – сказал я. – Стратег должен мыслить! А не подсвечники заказывать. Все, пойдем завтракать. Есть хочу, глаза на лоб лезут.

      Мы вышли вместе, в малом зале толкутся вельможи из местных, несколько моих лордов, что поспешили навстречу и окружили меня плотным кольцом.

      – Ваше высочество…

      – Ваше высочество!

      Я отвечал милостивым наклонением головы, Вайтхолд сказал тихонько:

      – А если граф Керкегор откажется? Если будет настаивать на своих вольностях?