Клептоманка. Звезда пленительного несчастья. Станислава Бер

Не путай. Я знаю первого Ростоцкого в России – Ганса Оружейника, но тогда он носил фамилию Хельмшмидт. Потом уже прапрадедушку Ганса сам Демидов окрестил Ростоцким.

      – А почему?

      – Это значило, что прибыл из города Росток, из Германии во времена Петра Великого и слыл первым оружейником в Московии, в немецкой слободе. Сам царь его приметил и приказал придворному художнику писать портрет. Видела в моей келье картину?

      – Это он?!

      – Да. А дочь его Агния, от огня рождённая – в неё молния попала при рождении, обладала сверхспособностями.

      – Как это? – спросила Эмма, приоткрывая одеяло и наклоняясь к рассказчице.

      – Она умела предсказывать беду и лечила людей. Вся округа к ней за помощью ходила.

      – Я тоже так умею! – воскликнула девочка. – Помнишь, я Альфе рану залечила? А до этого я знала, что сейчас что-то произойдёт, и лучше держаться подальше от крыши. А Альфа не знала, вот и пострадала.

      Бабушка поправила одеяло на внучке и поднесла палец к губам. Тс-с-с!

      – Тише, тише. Про это говорить не стоит. Про это лучше молчать, – чуть слышно, почти шёпотом сказала матушка Калиса.

      – Почему это? – спросила Эмма, нахмурившись. Ей-то хотелось кричать о своей силе.

      – Во-первых, дар как приходит, так и уходит. Во-вторых, люди по-разному относятся к нам. Кто-то поблагодарит, кто-то ведьмой назовёт. Понимаешь?

      – Понимаю, – вздохнула юная волшебница. Так она сама себя назвала.

      – В-третьих, эти способности, они… Как бы тебе объяснить попроще? Они силу забирают, а иногда и здоровье. Нужно ими пользоваться с умом и по большой нужде.

      – А какая нужда большая?

      – Об этом тебе сердце подскажет – надобно помочь или не стоит тратить силу.

      – Смогу ли я понять? – засомневалась Эмма.

      – Сможешь. Я ведь тоже родилась такой, как прабабушка Агния: и беду чувствую, и лечить могу. Но у старца Козьмы это получается лучше, я и отступила. У меня монастырь на попечении, свои заботы.

      Матушка Калиса уставилась на пламя свечи, замолчала, вспоминая.

      – Однажды только батюшку от смерти неминуемой спасла.

      – Расскажи, – потребовала внучка.

      – С утра была сама не своя. Чувствую, убьют его. Просила, умоляла не ходить на завод. Батюшка ведь пошел по стопам деда, оружейником на Демидовских заводах работал, управляющим.

      – Он послушался?

      – Какой там! Упёртый, пунктуальный, как любой немец. Как это он службу пропустит! Нот Гут! Шёл, как всегда – о своём думая, не замечая, что я по пятам его следовала. И тут беглый каторжник на него с топором кинулся. Я закричала, фатер оглянулся, увернулся, а каторжника в это время на землю повалили.

      Эмма бросилась к бабушке, прижалась, рыдая.

      – Вот я – дура старая. Нет, чтобы успокоить ребёнка, стращаю страшными рассказами. Про убийства да про каторжников. Спи, не бойся. Я с тобой посижу здесь.

      * * *

      Как же ей нравится её новый статус – мужняя жена. Пышная свадьба, венчание в лучшей церкви Петербурга и самый красивый,