Три мудреца в одном тазу. Александр Рудазов

амбала смущенно потупились.

      – Считайте, что оклад я вам уже повысил, – пообещал Колобков. – И премиальные выпишу. И еще чего-нибудь придумаю – пушки именные, что ли… Петрович, и тебе тоже – ты ж у нас прямо Муромец! С лопатой на Змея Горыныча! Некрупного, правда… Ты, вообще, как?

      – Ар-р-р… у… ы… – с трудом поднялся на ноги механик. – Иваныч, я того… руку, кажись, сломал… о-о-о, как больно…

      – Дайте, я посмотрю, – тут же завернула ему рукав Света. – Да, похоже на закрытый перелом лучевой кости… Гешка, ну-ка, принеси аптечку! И шины!

      – А чего я-то?…

      – Быстро!!! – рявкнула на него мать. – Слышал, что сестра сказала?!

      Заполучив набор первой помощи, Света проворно и умело соединила сломанные концы кости, наложила шины, туго перебинтовала и зафиксировала руку косынкой, чтобы механик не вздумал ею двигать.

      – Ну и дочка у тебя, Иваныч! – восхищенно ухмыльнулся Угрюмченко, глядя на правую руку. – Прямо докторша!

      – Так кто ж ее родил-то? – довольно подбоченился Колобков. – Все, Петрович, отдыхай пока, у тебя боевое ранение.

      – А с мышью этой летучей что делать будем? – осторожно подошел поближе Угрюмченко. – Ну и здоровая же…

      – Папа, это же дракончик! – восхищенно раскрыла рот Оля. – А можно его оставить?!

      – Ни-ни! – аж передернуло папу. – Если я захочу, чтоб меня сожрали, попрошу твоего хуймяка!

      – Это хомяк! Папа, ну давай оставим дракончика, а? Он такой симпатичный!

      – Вовсе и не симпатичный, – строго заявила мама. – И он все равно уже сдох.

      – Да нет, вроде дышит пока… – прислушался Сергей. – Живучий… Шея на девяносто градусов повернута, а все равно живет…

      – Прыгнем мы ежу на живо-о-от, еж кричит, но все же живе-о-о-т! – заголосили близнецы.

      И тут же заткнулись – добрый папа ласково отвесил обоим по отеческому подзатыльнику. Аж искры из глаз полетели.

      – По-моему, это птеродактиль, – заявила Света, приставив палец к губе. – Только странный какой-то. Размах крыльев почти как у птеранодона, но тело крупнее – он и человека унести может. А для рамфоринха великоват, и хвоста нет… И шипы эти на голове непонятные – таких ни у кого не было…

      – Вот Светочка у меня умница, все знает… – умилился Петр Иванович, гладя ее по голове. – Я тебя в Оксфорд учиться отдам, хочешь? Или в Кембридж. Сама, в общем, выберешь.

      – Папа, отстань, – вырвалась Светлана. – Дядя Сережа, вы как думаете – это птеранодон или все-таки птеродактиль?

      – Да фиг его знает… – выдал авторитетное мнение Сергей.

      – А по-моему, это просто здоровая летучая мышь, – высказался Угрюмченко. – Руку мне сломала, гадина…

      – Черт крылатый, – покосился на ящера Фабьев. – Я такой пакости никогда не видел… Морского змея видел однажды, а таких чертей с крыльями…

      – Морской змей? – заинтересовался Грюнлау. – Вы и в самом деле видеть морской змей?

      – Потом как-нибудь… – поморщился