Моя война. Юрий Алексеевич Слатов

и махнул рукой в сторону палаток рядом с бетонным полем аэродрома. «Опять, – подумал я, вспомнив ташкентскую, – неужто такой же бардак?»

      Более всего меня поразило тогда наличие оружия практически у всех, кто встречал нас или работал вокруг. Его носили так, как будто это была палка, фонарик, газета или зонтик – да всё, что угодно, – повседневное и привычное. Пистолеты у многих болтались на ремне в каких-то обрезанных со всех сторон кобурах, принимая пижонский вид из западного вестерна. Автоматы были перемотаны цветной изолентой. Сначала я не понял, для чего, а потом разглядел, что лента соединяла два магазина патронов. Для меня, видевшего оружие лишь в оружейных комнатах да на полигонах – холёное и жирное от масла, было непривычно и дико видеть рабочее, уставшее, пыльное и обыденное орудие смерти.

      «Батюшки! Если здесь так в октябре, то что же творится летом?» – задавал я себе вопрос, задыхаясь в объятиях афганской жары. На фоне выгоревшей, желтой или почти белой формы местных вновь прибывшие выглядели странно, явно не вписываясь в этот желтый колорит. Им же наша союзная повседневная офицерская форма казалась парадной и чужой.

      К нам время от времени подходили капитаны и лейтенанты, подполковники и майоры:

      – Эй, «чижики», в 180-й идёт кто-нибудь? – манера их разговора была совершенно особой, покровительственно-пренебрежительной. Но я уже знал об этом прозвище молодых и поэтому нисколько не обижался.

      – В Джелалабад кто?.. Кандагар?.. Герат?..

      Услышав «Герат», я скромно промяукал:

      – Я в Герат.

      Ко мне подошёл старший лейтенант с усами «под Мулявина».

      – В 101-й, что ли? – он и пытался вроде смотреть на меня пренебрежительно, как положено старику на молодого, да не получалось: я намного возвышался над ним. Ростом старлей не вышел.

      – Да.

      – А вместо кого?

      – Кажется, Котельникова… – я полез за своим предписанием, чтобы уточнить фамилию, но вспомнил, что сдал его вместе с паспортом.

      – Ёпс! Вместо Коляна!

      Старлей заулыбался:

      – Замполит, значит?! В восьмую роту пойдешь. Ну, ладно, давай! До встречи в полку. Я сейчас улетаю. Там и познакомимся поближе. А Кольке скажу – пусть брагу ставит, – хлопнув меня по плечу, усатый помчался по своим делам.

      Солдат проводил новеньких в казарму, которую назвал «модулем» – одноэтажный дощатый барак. Заняв койку, поставив около неё свои злосчастные чемоданы, я вышел на крыльцо. Попросил спички у рядом стоящего лейтенанта. Закурили.

      – Ты куда дальше? – не хотелось молчать. У лейтенанта, видимо, было такое же настроение, как у меня. Он с радостью поддержал разговор:

      – Я в Кундуз. А ты?

      – В Герат.

      – Я слышал, до Герата нет прямых самолётов. Только через Шинданд, – увидев на моём лице удивление, лейтенант добавил: – мужики на аэродроме говорили. Я случайно узнал.

      – Ну, блин, опять не повезло! Какой