Стократ. Марина и Сергей Дяченко

вдруг остановился, не обращая внимания на ливень. Ворота, с утра еще темные, разбухшие, теперь светлели новым деревом.

      Что же, Хозяйка-Роз поменяла ворота?

      Калитка открылась без скрипа. Он вошел во двор, чувствуя, как поднимается изнутри стылый холод.

      Двор тоже изменился. Исчез второй сарай. Поменялись местами коновязь и поленница. Но все это было не важно, потому что сама Хозяйка-Роз стояла на пороге – цветущая стройная женщина чуть старше тридцати, с розой в волосах, с живым интересом в невинных синих глазках:

      – Господин, да вы промокли! Скорее к очагу, скорее, уж Роз вам даст согреться!

      Стократ стоял, будто вросши в землю.

      – Господин, заходите! – Роз распахнула перед ним дверь. – Дорога длинная? Где ваша лошадь? Или вы, гляжу, пешком так и шагали, небось, от «Серой шапки»?

      – Да, – сказал Стократ.

      Еле волоча ноги, он вошел в таверну. Теперь, когда он увидел Роз, его не могли удивить никакие изменения. Таверну выстроили, похоже, всего несколько лет назад, она казалась просторнее и светлее, чем он помнил, и гостей здесь было гораздо больше, чем он привык.

      Он сел за ближайший столик. К счастью, и клинок и кошелек были при нем. Он спросил подогретого вина.

      – Скажи, милая хозяйка, а двое путников… мужчина и девушка, молодые, давно здесь проезжали?

      – Молодожены из Припяток, – обрадовалась Роз. – С ними еще матушка и двое слуг. Неделю назад останавливались, потом дальше поехали. Эти?

      – Спасибо, – сказал Стократ.

      Комната, где он оставил Мир и ее спутника, была занята. Хозяйка предложила ему закуток под лестницей.

      Печная труба источала тепло. Он лежал на узкой кровати, глядя на отражение своих глаз в чистом клинке. И пытался понять, что случилось.

      Эти двое остались одни. За ними погоня. Властитель Гран слишком хорошо знает цену Мир. Разлив Светлой отсрочил неизбежную поимку, а не отменил ее.

      Да и куда им деваться? Правила Приличия не приспособлен ни к работе, ни к бою, ни к путешествию. Мир, много лет просидевшая в четырех стенах, устает даже от короткой прогулки. Следующая шайка разбойников окажется на их пути последней…

      Но это будет еще не скоро. Сколько лет должно пройти? Двадцать? Восемнадцать? Меньше?

      Он дожидался рассвета, боясь уснуть. Потом задремал и проснулся в ужасе: сколько лет минуло на этот раз, и в какую сторону – прошлое это, будущее?

      Все оставалось по-прежнему. Остывала печная труба. Хозяйка-Роз встала рано и тихо возилась на кухне.

      Едва стало светать, он пошел в лес. Отыскал место, где проснулся вчера. Внимательно оглядел все вокруг, узнал некоторые деревья; могучий дуб был моложе почти на двадцать лет, вместо россыпи маленьких елок росла одна исполинская ель, и только ясень у самого ручья оставался прежним. Его редкие листья пропускали свет на радость густому подлеску.

      Стократ сорвал с ясеня лист. Потом развел огонь и осторожно, краешком, поднес листок к пламени. Лист загорелся, как бумага, и сквозь жилы и зеленую мякоть проступили слова, написанные на чужом языке. Стократ присмотрелся бы и разобрал