На границе тучи ходят хмуро…. Алексей Кулаков

князь Агренев!

      – Да не может того быть! Неужели он? А не путаешь ничего?

      – Никак нет, ваше благородие! Он мимо меня два часа назад прошел, сказал, собираться.

      – Как же я его не узнал? Да уж. А ведь главный тихоня на своем курсе. Был. Вот что, ефрейтор, о случившемся молчать!

      – Так точно!

      – Не так громко. И… свободен на сегодня.

      Проходя мимо появившегося на вахте офицера-наставника, Александр не забыл проявить вежливость:

      – Всего хорошего, господа.

      Подойдя к кованым воротам с гербом ПВУ над ними, молодой человек встал, всматриваясь через решетку в незнакомый город.

      «В Ленинграде когда-то был проездом. Вокзал наверняка стоит на том же месте, и Зимний дворец. Еще Адмиралтейство – и все, больше ничего и не помню. А, и этого за глаза хватит! Если что – спрошу у прохожих, язык не отвалится».

      Подскочившие караульные истолковали заминку по– своему. Двое бросились открывать во всю ширь ворота, а третий подбежал поближе и, вытянувшись, как полагается, громко рявкнул:

      – Поздравляю получением первого чина, ваше благородие! Разрешите принять поклажу?

      – ?!

      Очередная порция откровений-воспоминаний подоспела вовремя, не позволив оплошать. Чемодан можно было смело отдавать: доставят на вокзал в камеру краткого хранения и выдадут по предъявлении билета с офицерской книжкой.

      «Какой продвинутый сервис, однако».

      – Вольно, бери. – И напоследок, совсем тихо и сразу всем троим: – Спасибо.

      Не успел отойти от ограды, как к офицеру кинулся неопрятно (и небогато) одетый человечек:

      – Куда прикажете доставить, ваше благородие?

      «Так это таксист? Извозчик то есть. На сто процентов – предок столичных водил-бомбил. Судя по напористости и наглости, конкретно тех, что пасутся рядом с аэропортами и вокзалами».

      – Отвали!

      – Э, виноват, ваше благородие, не расслышал.

      Покосившись на караул, Александр решил не выделяться и быть попроще:

      – Пшел вон.

      – Ну как же так, ваше благородие? Рази можно ж вам – и пехом?

      – Мне все можно.

      «А еще сомневался. Они и через сто лет не изменятся».

      По брусчатой мостовой идти было необычно. Приходилось внимательно смотреть под ноги и при ходьбе задирать их немного больше вверх, чем обычно, – иначе сапоги обязательно цеплялись за какой-нибудь выступ или щербинку. Приноровиться удалось не скоро, потому как на пути попадались и лужи, и конский навоз, да еще чертова железяка в ножнах! Справедливости ради нужно отметить, что отходов от четвероногого транспорта было немного – он крайне оперативно убирался расторопными дворниками. Как на подбор здоровенными, бородатыми мужиками в форменном фартуке и с обязательной номерной бляхой на груди.

      «Не врали старые фильмы. Вернее, костюмеры и реквизиторы, одевавшие в них актеров».

      Минут через десять он дворников узнавал легко и с большого расстояния. А вон на перекрестке городовой