На границе тучи ходят хмуро…. Алексей Кулаков

подскочив (задремал, наверное), вытянулся как мог:

      – Слушаюсь!

      Шагая за шустро ковыляющим дедком, бывший пациент попутно рассматривал лазарет: окрашенный желтой краской деревянный пол, бежевая – на стенах, а все остальное – в грубой известковой побелке, даже откосы на окнах. Непонятный кислый запах повсюду и полная тишина, отчего их шаги звучали особенно громко.

      «Чистенько и бедненько, нда».

      Пара длинных коридоров, узкая и крутая лестница без перил – и в глаза ударил яркий свет утреннего солнышка.

      – Благодарю.

      – Рад стараться! Велено напомнить: вас ждут в канцелярии!

      «Чем раньше отсюда исчезну, тем для меня лучше будет. Ага, вроде туда надо?»

      Угрюмо-серое двухэтажное здание напротив лазарета и впрямь оказалось канцелярией – навстречу попались двое письмоводителей и важный господин с пухлой папкой в руках, подсказавший, куда пройти.

      – Корнет князь Агренев, Александр Яковлевич?

      Мелкий (по внешнему виду) чиновник изобразил полное равнодушие и вселенскую скуку.

      «Это как там, по-уставному?»

      – Так точно.

      – Все давно готово. Попрошу расписаться: с вас вычет за порчу казенного имущества. Это я про те царапины на винтовке Бердана. И здесь. И в этом ордерочке. Вот ваши бумаги и предписание!

      На стол перед бывшим (теперь уже точно) юнкером небрежно кинули большой толстый конверт.

      – Вам следует поспешить, господин казначей будет присутствовать еще час, не более.

      Выяснив, где тот сидит, корнет энергично двинулся за денежкой. Побольше бы таких сюрпризов – или почаще!

      Казначей в чине надворного советника (работает автопилот-то!) при виде Александра недовольно скривился, но без проволочек выдал, три раза перед этим пересчитав, аж двести рублей – и тут же стал демонстрировать, как он занят. То есть шуршать бумагами, переставлять чернильницу на столе и все такое в том же духе.

      «Ну-ну, какой артист пропадает. Практически никакой. Так! Как бы еще до своей комнаты добраться. Значит, медленно, можно сказать, печально и присматриваясь к окружающим – а на месте что-нибудь соображу. Надеюсь».

      Увы, автопилот поломался на подходе к… Казармой ЭТО обозвать было нельзя – уж очень сильно мешал веселенький лиловый цвет стен и ухоженные, пышные клумбы с цветами на входе. Помогла наглость – она же, как известно, второе счастье. Наглость и дежуривший на входе нестроевик. Вежливо кивнув в ответ на приветствие, Александр добродушно улыбнулся:

      – Не заняли еще мою обитель?

      – Никак нет, ваше благородие!

      – Да ладно, не тянись. Второй курс?

      – Разъехался. Два дня еще тому.

      – И где теперь мои вещи?

      – У господина фельдфебеля на сохранении.

      – А где его найти?

      – Ну… у себя должон быть.

      Подарив оставшемуся безымянным вахтеру на прощание армейскую мудрость всех времен и народов о том, что «солдат спит, а служба идет», князь отправился в фельдфебельские апартаменты. Уверенным шагом, неспешно и с некоторой