День ангела. Павел Комарницкий

закипит воздух, и она исчезнет. Только летнее марево останется, да и то на миг.

      Ирочка медленно, плавно подняла руки над головой. Огромные крылья с силой взмахнули, подымая маленький ураган. Она подпрыгнула и с шумом унеслась вверх, точно взлетела радуга. Первый раз я увидел взлёт без маскировки. Понятно – хотела доставить мне маленькое удовольствие.

      В груди было тепло и щекотно.

* * *

      – Ну вот и я. Продолжаем разговор?

      Как она возникла тут, я и не заметил. Ни звука, ни ветерка. Выходит, и так она может. Как там – телепортация, вроде?

      Она смеётся.

      – Слишком роскошно было бы, Рома. Всё проще. Я села там, – она махнула рукой, – а то тут у тебя места мало. Ещё в костёр угодишь.

      Я старался держаться как можно естественней.

      – Ну что, включила своих дендроидов? – гляди-ка, и с голосом справился.

      – Их и не выключали. Я смену сдавала.

      – А они меня не порвут?

      – Не бойся, я не дам тебя в обиду.

      Она села на расстеленный спальник, ловко подвернула ногу.

      – Не люблю ходить пешком, по лесу особенно. Глянь, ногу занозила, пока к тебе добиралась.

      Она протянула ногу мне так бесподобно-доверчиво, что у меня ёкнуло сердце. Нет, нечеловеческий жест, люди так не могут. Я взял её узкую ступню, горячую, с длинными, нечеловеческими пальцами.

      – Вот, между пальцами, – она пошевелила пальцами ноги.

      Я наклонился ближе. Между большим, чуть оттопыренным пальцем, и указательным (интересно, а есть ли на ногах указательный палец?) торчала небольшая заноза. Я осторожно вынул её – хорошо, что отросли ногти – и хотел уже отпустить ногу. Но пальцы ступни вдруг плотно схватили меня за запястье. Я непроизвольно дёрнулся – рука сидела мёртво, как в колодке. Нога плавным, нечеловеческим движением повела мою руку вниз, выворачивая на излом.

      Я посмотрел на Ирочку. Лазурные глаза смотрели напряжённо, серьёзно. Глупенькая моя. Любимая.

      – И этим ты хотела меня отпугнуть?

      Она шумно вздохнула, выпустила мою руку.

      – Сдаюсь. Глупо, конечно. Да, я думала тебя напугать. Обычно люди боятся всего нечеловеческого.

      Я сел рядом с ней.

      – Я не испугаюсь тебя, не надейся. Даже если вдруг ты покажешь мне клыки.

      – Вот клыков нету. Ты расстроен?

      – Ужасно.

      Я встретил её смеющийся взгляд. Всё напряжение последних недель вдруг прорвалось, и я захохотал. Мы смеялись, как чокнутые, валясь друг на друга, пока не перехватило дыхание и не закололо в боку.

* * *

      – Будем смотреть правде в глаза. Мы действительно чокнутые, как ты помыслил, и отрицать это глупо. Сумасшествие заразно, и ты меня заразил, бестолковый.

      Сумасшедший смех будто снёс разделявшую нас невидимую стенку, и мы сидели у костра, тесно прижавшись друг к другу. Я обнаружил вдруг, что моя рука лежит на плече Ирочки, вернее, на верхнем суставе крыла. И когда успел? Очевидно, Ирочке так было неудобно, и она совершенно естественно взяла мою руку и переложила себе на настоящее плечо. Я никогда ещё не был так счастлив.

      Однако и чокнутым надо