Медичийские звезды. Анита Польваре

пожалуй. Спасибо, синьора.

      Девушка взяла чашку, блюдце, и Денис расположился внутри кафе. Стало теплее, трясти перестало.

      «Что же это сейчас было? Господи… Что я сейчас видел? Кошмар какой-то», – пронеслось в голове. Денис ощущал полное раздвоение сознания. Все, что сейчас он наблюдал, пока пребывал в странном состоянии, ощущалось отчетливо физически реальным, происходившим с ним «на самом деле». «Боже… Это же казнили ту самую Анну Стампи?!» Он попытался вспомнить, что предшествовало внезапно нахлынувшему видению. Но события будто были стерты.

      «Так, успокоились, – скомандовал он себе. – И давай вспоминать. Все, по порядку. С чего все началось. Помнится, тринадцатого января…»

      Начало

      Морозным зимним вечером тринадцатого января в год столетия русской революции из главного здания Университетского комплекса Санкт-Петербурга неспешно вышли двое, чинно ведя беседу. Первый из них, невысокий и неприметный с виду человек лет семидесяти, был Игорь Сергеевич Вульфиус, доктор наук, профессор и бессменный директор одного из музеев при СПбГУ. Чуть более широкое, чем приятно глазу, лицо казалось вполне добродушным, и его нисколько не портила оттопыренная нижняя губа, подчеркивающая в нем наидобрейшего представителя своего пола. Тяжелые складки у рта делали общее выражение лица скорбным и указывали на склонность к постоянным раздумьям и переживаниям. Взгляд небольших, но ясно смотрящих на собеседника глаз, сообщал о прямодушии натуры и о привычке разговаривать без обиняков и весьма уверенно.

      Высокий лоб, увенчанный седой шевелюрой, пересекала большая горизонтальная складочка. Когда же Игорь Сергеевич улыбался, выражение лица менялось на почти детскую радость, и расходящиеся лучиками морщинки у глаз читались безошибочно. Черное узкое пальто с поднятым воротником дополняли широкий шерстяной коричневый шарф в крупную клетку и кепка сходной фактуры. В руках он держал черный кожаный портфель.

      Сопровождал его Денис, кандидат наук, темноволосый, харизматичный, с живыми и умными серо-голубыми глазами. При разговоре он слушал крайне внимательно, лишь изредка его темные ресницы чуть подрагивали. А если слова оппонента казались ему не совсем верными, возникала смущенная, но неизменно доброжелательная улыбка. Когда Денис поворачивался, бросалась в глаза тонкость профиля, нос с аккуратной, но заметной горбинкой и не менее изящная линия лба. Небольшая ямочка на твердом подбородке добавляла ему обаяния, а четкое очертание губ и ясное выражение глаз говорили о всеобъемлющем интересе не только к теме разговора, но и к жизни как таковой во всех ее проявлениях. Темное элегантное пальто и шелковый шарф сообщали образу истинно петербургскую скромность и отсутствие одержимости внешними атрибутами.

      Мужчины не спеша повернули в сторону Меншиковского дворца. Беседа шла о Галилео Галилее. Дело в том, что Денис пару часов назад прочел лекцию в университетской аудитории о так называемом «Процессе над Галилеем», и теперь наставник и ученик обсуждали