Горячее сердце стужи. Евгения Мэйз

Шампанское паленое! Да-да. Мать с отцом г**** какое-то купили. Так вот с тех пор, я лучше свое выкину, чем магазинное, но зато все будут наяривать, а не носы воротить.

      Они прокатились по всем столичным магазинам и все-таки нашли нужный сыр. Салон и багажник ломились от дополнительных покупок, гремели стеклом бутылок, шумели оранжево-красными связками мандаринов. Тех самых – сладких с легко отходящей кожицей. Кое-что досталось и Этти.

      – Новогоднее настроение приходит с мелочами, – утверждала женщина, цепляя поверх ее темной куртки яркий, цвета спелой брусники шарф.

      Она сопротивлялась, но Тамару Леонидовну было не переспорить.

      – Оно уже, – пыталась откреститься Этель. – Вы не поверите, но вы лучше всей этой праздничной мишуры.

      Через несколько минут, очередная жутко крутая иномарка обогнала их, перестроилась и заиграла в «шашечки», прыгая из одного ряда в другой. Водитель спешил. Его новый год наступал раньше, чем у других.

      – Вот куда?! – воскликнула Тамара Леонидовна. – Куда несется?!

      – На свадьбу, – откликнулась Этель спокойно. – Не иначе.

      Этель сначала пожала плечами, а потом зябко поежилась. Что-то очень холодное коснулось ее души, вместе с веером снега, что ударил в боковое стекло. Машину неожиданно завертело, превратив происходящее на дороге в снежный смерч. Она все выкручивала руль, пытаясь поймать волну движения, давила на газ, но ураган и круговерть все никак не унимались. Лобовое стекло раскрошилось на множество кристалликов, но не лопнуло, в него шлепнулось все, что было в салоне, превратив в уродливый новогодний стол. Этель сжала зубы, устав звать Тамару Леонидовну, выдавила газ на полную, увидела, что навстречу им летит нечто черное и…

      – Тель!!!

      Они остановились. Однако, грохот вокруг продолжал быть просто невыносимым. Стекло наконец-таки треснуло и брызнуло в них стеклянной крошкой. В них еще кто-то врезался, продолжали визжать покрышки, объезжающих их авто, не переставали крутиться колеса смятой в хлам, обогнавшей, а потом и вернувшейся к ним иномарки.

      – Тамара Леони…

      Грудь сдавило, в лицо ударили подушки безопасности. Тель вынимала ключи, распарывая ими упругую ткань, кричала и звала женщину, ругалась и кляла все и вся. Ей стало очень страшно. Все повторялось: вновь судьба спасала ее, забрав жизни тех, кто попал в снежную мясорубку.

      – Почему я?! – шептала она раз за разом одно и тоже. – Почему я?! Ты, с**** ты сын!

      Она трясла потерявшую сознание женщину. Руки отчего-то оказались в крови, мешая ей нащупать пульс. Тель ругалась, оттирала руки и вновь-вновь прикасалась к тому месту, где должен был прощупаться пульс.

      – Ты должен мне!

      Она и не знала к кому обращалась, но отчего-то была уверен, что смерть или провидение – мужчина, вновь заходилась в обвинениях и криках, продолжая повторять:

      – Должен! Возьми меня! Не ее! Не надо!

      Этель звонила в скорую, объясняла что-то и вновь набирала один телефон за другим.

      – Пожалуйста! – она ходила от одной машины