Кутузов. Леонтий Раковский

исподлобья смотрел на него.

      – Где визирь? – строго спросил Румянцов.

      – В Вулканешти.

      – Как расположен лагерь?

      – В долине, на левом берегу реки, где она впадает в озеро Кагул.

      – Войска много?

      – Без числа.

      – Сколько пушек?

      – Как дней в году!

      – Ну, положим, не столько! – ответил Румянцов. – А какого калибра? Больше, чем были при Ларге?

      – Больше. У нас есть пушки «балгемес». Их каждую везут сорок буйволов.

      – А что такое «балгемес»?

      – «Балгемес» по-турецки значит: «не едят меду», – ответил переводчик.

      Румянцов усмехнулся:

      – Да, это известно: от любой пушки врагу сладости мало. А обозы-то богатые?

      – Обозы богатые. Но русским не видать их как своих ушей! Вас мало. Вы будете раздавлены, как козявки! – убежденно твердил пленный.

      – Когда же Халил-бей собирается нас раздавить?

      – Завтра после намаза: завтра счастливый день.

      – А где татары?

      – За озером Ялпух.

      – Почему они не вместе с турками?

      – Татары осрамились при Ларге. Мы больше не хотим выступать вместе с ними.

      – Так вам и поверили! – сказал Румянцов. – Янычары роют окопы? – спросил он, зная, что турецкая пехота предпочитает драться за укрытием.

      – Роют.

      – Значит, все готово к бою?

      – Готовятся. Визирь подарил пашам по шубе. Паши поклялись, что, не разбив русских, не уйдут!

      – Так, так. Завтра пашам и без шуб станет жарко!

      Турок снова заговорил о чем-то очень горячо.

      Армянин перевел:

      – Турок хвалится, что перед их знаменем пророка не устоит никто: санджак-шериф – кипарис побед; зеленое знамя калифов! Чуть на него взглянет неверный, сразу же ослепнет!

      – Ну, уж понес чепуху! – досадливо махнул рукой командующий. – Довольно. Все ясно. Уведите его!

      И Румянцов пошел назад в мазанку.

      «Медлить нельзя, надо упредить Халил-бея, – думал он. – Татары раньше завтрашнего полудня не поспеют к нему на помощь!»

      В маленькой молдаванской хате командующий казался еще более высоким и мощным. У окна на столе лежала карта. Румянцов нагнулся над ней.

      Генералы почтительно стояли поодаль.

      Румянцов смотрел на карту и думал:

      «Визирь уверен в победе. Он даже не позаботился выбрать лучшую позицию – стал не на высотах, а в долине. Ему удобно перебрасывать свою конницу по долинам. Он убежден в том, что ему не придется отступать. Надо воспользоваться оплошностью врага. Наступать немедленно!»

      А генералы в это время раздумывали: что предпримет командующий в таком трудном положении? Отступать в виду превосходящего в десять раз противника уже опасно, но и наступать с двадцатью пятью тысячами против двухсот пятидесяти не шутка! В случае неудачи армия Румянцова оказалась бы запертой в узком пространстве между двух рек и больших озер.

      Румянцов повернулся к начальникам