Кутузов. Леонтий Раковский

убитые и раненые. К генерал-поручику Мусину-Пушкину, стоявшему со своим адъютантом за грудой камней, подошел командир московцев, коренастый подполковник Кутузов:

      – Ваше превосходительство, надо ударить в штыки. Время идет, а толку никакого. Наши ядра мало вредят басурманам. В этой перестрелке мы потеряем больше; чем в штыковой атаке!

      – Пожалуй, вы правы, – согласился Мусин-Пушкин. – Но басурман ведь втрое больше, чем нас!

      – Ничего. Не устоят. Позвольте лишь начать. Мои гренадеры ближе всех к туркам. Я ударю первый, а вы поддержите!

      – Ваши гренадеры действительно дерутся, как старые солдаты. Ну что ж, давайте. С богом! – согласился Мусин-Пушкин.

      Кутузов спокойно вернулся под свинцовым дождем турецких пуль к своему батальону.

      Несколько минут у московцев шли приготовления. А потом они вдруг с распущенным знаменем и барабанным боем кинулись на турецкий ретраншемент. В первый момент турки, не ожидавшие такого смелого приступа, опешили. Но московцы еще не успели добежать до турецкого укрепления, как турки опомнились и засыпали их пулями. Гренадеры приостановились было на полдороге, и кое-кто из них стал укрываться за камнями.

      Тогда подполковник Кутузов выбежал вперед и с криком: «За мной, ребята!» – бросился к турецкому редуту.

      Гренадеры подхватили «ура!» и в один миг достигли турецкого вала. Вслед за ними ударило в штыки и правое крыло. На валу в числе первых показалась крепкая фигура подполковника Кутузова.

      И тут турецкая пуля сразила храброго командира московцев – Кутузов упал. Но дело было сделано: янычары дрогнули и побежали к Алуште, где белели паруса их фрегатов и ждали семь больших батарей.

      …Подполковник Кутузов лежал в тени, у фонтана Сунгусу. Вся его голова была забинтована.

      Генерал-поручик Мусин-Пушкин со своими старшими офицерами и капитаном московцев Завалишиным стояли поодаль у кипариса и тихо переговаривались. Генерал расспрашивал лекаря, который все время находился при раненом, а теперь пришел доложить генералу о состоянии здоровья подполковника Кутузова:

      – Ну как?

      – Пуля угодила между глазом и виском. Прошла через всю голову…

      – Жив останется?

      – Не могу знать, ваше превосходительство. На все воля божья.

      – Глаза целы?

      – Левой смотрит как надо быть, а правый запух.

      – Жалко, если повредится. Глаза у Михайлы Илларионовича такие зоркие, – пожалел капитан Завалишин, – давеча орла увидал раньше всех. Никто не мог приметить, а он показывает: вон – орел над горами!

      – А теперь что – спит?

      – Находится в забытьи, ваше превосходительство.

      – Хорошо, что турецкая пуля, а не татарская баларма, – сказал секунд-майор Шипилов.

      – А что такое баларма? – спросил генерал.

      – Это, ваше превосходительство, две небольшие пули, прикрепленные друг к дружке медной проволочкой, собранной в спираль. При выстреле проволочка растягивается и получаются две раны. Да, кроме того, и проволочка дает рану. Подлая штука!

      – Ну и турецкая немало беды