Кутузов. Леонтий Раковский

осталась скудная, каменистая, выжженная солнцем степь. А здесь зеленели деревья и к дороге подбегали кусты орешника, кизила, жасмина. Иногда через балку переливался тоненькой серебряной струйкой небольшой ручеек и исчезал где-то в кустах.

      Гор еще не было.

      Далеко на горизонте синел Чатырдаг, похожий на гигантский стол. Но с боков долину сжимали степные обрывы, кое-где отвесные, как стена.

      Идти было все-таки легче, нежели по открытой, голой степи, дышавшей зноем.

      Так прошли около двадцати верст. День клонился к вечеру. И вдруг шедшие в авангарде московские гренадеры Кутузова увидали, что степная балка кончается и дорогу сжимают горы.

      – И скажи, кто понастроил этакие горы? – подымая вверх головы, удивлялись солдаты.

      – Да, без них шли бы свободнее!

      – Кабы туда взобраться, все легче было бы…

      – А ты еще попробуй взобраться, тогда и говори! – усмехались старики.

      Двигаться ночью по горам было во всех отношениях трудно и неудобно.

      – Стой! – скомандовал Кутузов.

      И мгновенно от одного конца походной колонны до другого пронеслось это: «Стой!»

      Люди и лошади, уставшие за день, остановились с удовольствием.

      Подполковник Кутузов поехал к генерал-аншефу Долгорукову, который следовал в середине колонны. Командующий армией согласился с мнением подполковника Кутузова и приказал становиться на ночлег.

      В свежем вечернем воздухе особенно четко звучали людские голоса, ржание коней. Уже трещали под топорами кусты, которые рубили для костров, и звенели ведрами разыскивающие воду артельные старосты, готовясь варить кашу. А некоторые солдаты, измученные целодневным походом, не дожидались ужина и укладывались тут же, у своей ружейной пирамиды или у лафета пушки под густым южным небом.

      Темнота все сгущалась и все плотнее накрывала балку, смешивая гренадер и мушкатер, карабинеров и гусар. И в этой темноте еще ярче становились огни весело горевших костров.

      Генерал-аншеф собрал у себя в палатке командиров. Он не хотел рисковать – двигаться со всей своей армией в горы. Чтобы не оказаться зажатыми среди ущелий, Долгоруков решил оставить на месте два батальона пехоты и два полка кавалерии прикрывать тыл. А остальным семи пехотным батальонам произвести поиск на Алушту.

      Он рассказывал о своем плане собравшимся.

      – Вам, Валентин Платонович, – обратился Долгоруков к генералу Мусину-Пушкину, – я поручаю сделать поиск. Лазутчики говорят, что визирь устроил где-то по дороге, в горах, передовое укрепление. Вы постараетесь занять его, но дальше пока не предпринимайте ничего: главный лагерь у Алушты защищают семь батарей. А я с двумя батальонами пехоты останусь здесь, чтобы вы были спокойны в спине.

      – Слушаюсь, ваше высокопревосходительство!

      – Всю конницу я оставлю при себе: с ней в горах все равно делать нечего. Наши кони – не ихние, татарские, которые скачут по горам, как козы. Жаль, что не у всех господ командиров местные кони!

      – У Михаила Илларионовича