Алмазный эндшпиль. Елена Михалкова

подобная огранка!

      – Вы думаете… – начала Майя, но Дворкин перебил ее:

      – Третий бриллиант, получившийся из алмаза Тавернье, отправился в Россию и был вставлен в перстень императрицы Марии Федоровны. Он дошел до наших времен и хранится в Алмазном фонде. Почему бы не предположить, что второй, украденный, последовал его путем? В архивах мне удалось найти упоминание о загадочной броши с голубым камнем, принадлежащей Александре. Камень называли «Голубой Француз». Не кажется ли тебе, что название говорит само за себя?

      – Поразительно… – выговорила Майя.

      – Так, значит, он в России!

      – Не факт, – охладил ее пыл ювелир.

      – После расстрела царской семьи множество украшений исчезло, и «Голубой Француз» в их числе. Что интересно – сама брошь сохранилась. То есть бриллиант был либо вынут, либо выпал из нее. И с тех пор нигде не появлялся. Ничего, ничего даже близко похожего – поверь, в противном случае я бы узнал об этом!

      Дворкин откинулся на спинку стула, притушил блеск в глазах. Охотник за пропавшим бриллиантом снова превратился в смешного толстенького ювелира.

      Майя несмело спросила:

      – И как вы думаете, где он может быть сейчас?

      – Думаю, лежит в бархатной коробочке, и его владелец не подозревает о том, что хранит. Или валяется вперемешку с золотым ломом и серебряными зубами прабабушки. Его могли украсть солдаты, расстрелявшие императорскую семью, и тогда сам черт ногу сломит в хитросплетениях судьбы этого камня. Знаешь, есть хороший афоризм: «Пусть драгоценность валяется под ногами, а стекло украшает голову – драгоценность все равно остается драгоценностью, а стекло стеклом». В одном я отчего-то уверен: «Голубой Француз» до сих пор в России.

      Он потер руки и закончил:

      – Теперь ты понимаешь, почему Верман с таким почтением относится к нашим трухлявым пням и колодам, дай бог им долгих лет жизни? Никогда не знаешь, что найдешь в бабушкином сундучке!

      Как-то раз постоянный клиент принес в салон крупный изумруд и отдал Моне с просьбой проверить его.

      – Экономный человек, я понимаю, – проворчал Верман, кладя камень перед Дворкиным.

      – Экспертиза ему будет чуть-чуть стоить, и вот он идет к Моне, чтобы Моня сделал ему хорошо. Ну что же, Моня сделает ему хорошо. Моне не жалко потратить немножко своего времени, чтобы…

      – Почему бы тебе не помолчать за компанию с Яшей, – недовольно осведомился Сема, разглядывая камень со всех сторон.

      – Ты же не обманутый вкладчик, зачем столько шума!

      Он провел над изумрудом пятнадцать минут и отложил его в задумчивости.

      – Что вы скажете за эту ерундовину, Сема? – поинтересовался Верман.

      – Я скажу, Моня, что чую подвох. Но не пойму, в чем он.

      – Но таки это изумруд?

      – Моня, на мне написано, что я эксперт? – раздраженно спросил Дворкин.

      – Если да, то скажите, в каком месте, чтобы я мог помыть его с мылом и не обманывать людей. Если вы хотите гарантий, то их могут дать только