Алмазный эндшпиль. Елена Михалкова

поди.

      – Мадам сомневается не во мне, – строго ответил Моня.

      – Мадам сомневается в своем вкусе. Как можно! Прошу, обратите внимание.

      Он провел пальцем по строчке, и они оба склонились над ценником.

      – Я не говорю вам за чистоту, – покачал головой Моня.

      – Ваши глаза не обманешь, вы сами видите, какой чистоты этот камень. Ваш супруг, дай бог ему долгих лет жизни, умрет, когда увидит его! Но я скажу вам за караты. Посмотрите, вы видите это число? Все будут видеть это число, поверьте! Будут глядеть огорченными глазами и плакать, потому что не каждый может позволить себе носить изумруд в два с половиной карата.

      – А где его гранили? – проявила осведомленность дама.

      – А как ви думаете?! – воскликнул Верман.

      – Конечно, Колумбия! Он оттуда родом, как Христофор Колумб и Паганини. У нас, поверьте, вы не найдете таких камней! Когда-то были на Урале, но где сейчас тот Урал? За уральским хребтом и дальше, боже ж мой. А вы слышите, как он поет? Слышите? Это песня весны, поверьте мне, старому человеку!

      Дама внимала. Она уже кивала, соглашаясь с картавой скороговоркой, уже другими глазами смотрела на кольцо.

      Перед Майей разворачивался театр одного актера. Моня обладал невероятной способностью продать кому угодно что угодно. Но этот талант был лишь верхушкой айсберга, практическим применением другого, более глубокого и объемного.

      Верман феноменально разбирался в людях. Он читал их, как научившийся читать ребенок читает вывески: жадно, торопливо, крайне редко ошибаясь в незнакомых буквах или непривычном написании. Как старая гадалка определяет прошлое и будущее, угадывая их не по картам, а по облику клиента, так и Моня имел наметанный глаз, невидимым лучом сканирующий любого.

      Проницательность его поначалу казалась Майе сверхъестественной. Случалось, Верману хватало одного взгляда на вошедшего, чтобы шепнуть Яше: «Твой клиент». Почти всегда это означало, что он не желает тратить время на бесперспективного посетителя. И всегда оказывался прав.

      Со временем Майя начала понимать, что это не так сложно, как кажется на первый взгляд. Выражение лица, одежда, манера держаться могли сказать о многом. Она сама научилась отсеивать владельцев спортивных костюмов, заскочивших в магазин по ошибке, и компании смешливых женщин, забежавших полюбоваться на украшения без цели купить их. Научилась распознавать, кто уйдет с покупкой, а кто останется разочарованным их ценами.

      Но до Мони, как говорил Сема, всем им было далеко, как до Монблана. Он был недостижим. Он обладал самым главным чутьем: безошибочно определял, кого можно обманывать, а кого нет.

      Колокольчик вновь прозвенел, дверь закрылась. Моня перевел дух и с торжествующей улыбкой оглядел сотрудников.

      – Что ты ей втюхал? – осведомился Яша, когда покупательница с кольцом скрылась из виду.

      – Почему сразу втюхал? – ощетинился Верман.

      – Яков, женщина сама выбрала весчь, ушла счастливая! Откуда такие подозрения? Она считает, что понимает в камнях. Зачем я буду ее разубеждать?

      – А