Алмазный эндшпиль. Елена Михалкова

ее. Что ж, она не будет переспрашивать.

      Майя мучилась с янтарным ожерельем, которое принесли на переделку. Работа была несложной, но у нее никак не получалось вставить один янтарь на свое место. Камушек «не расцветал», как говорил Сема. Она никак не могла понять, почему. Хотела спросить у Дворкина, но теперь, после его шутки, решила, что обойдется своими силами.

      Примчался запыхавшийся Яша с пакетиком стирального порошка. Его рыжая шевелюра полыхала в лучах солнца.

      – Для ручной стирки, дядя Сема! Подойдет?

      – То, что надо, Яша.

      Майя исподтишка следила за тем, что будет делать Дворкин. Моня стоял в дверях, сложив руки.

      Сема взял чашку, развел в воде стиральный порошок и преспокойно опустил туда изумруд.

      – Э-э! – встрепенулся Моня.

      – Не экайте, Верман, – попросил Семен Львович.

      – Вы мешаете эксперименту.

      Майя, забыв об обиде, смотрела во все глаза.

      Подождав несколько минут, Сема вытащил камень, положил на стол и направил на него свет. Еще несколько секунд прошло в сосредоточенном молчании. Майя и Моня замерли, открыв рты, а за Моней торчал и заглядывал через плечо Яша, забыв про свои обязанности.

      – Картина маслом! – торжествующе провозгласил Сема и хлопнул ладонью по столу.

      Изумруд подпрыгнул, и Моня подпрыгнул вслед за ним.

      – Ты что?! – воскликнул он.

      – Скажи по-человечески, что ты нашел?

      – Я тебе и говорю по-человечески, в прямом смысле: картина маслом! Иди и посмотри.

      Все четверо сгрудились над изумрудом. Майя взглянула на чашку с порошком:

      – А что это за зеленые разводы?

      – Масло, – рассмеялся Дворкин.

      – Моня, можешь сказать своему клиенту, что он купил натуральную масленку.

      Майя поднесла камень к глазам. Теперь она отчетливо видела внутри изумруда пузырьки воздуха и трещины.

      – Хитрецы, – заметил Сема.

      – Пропитали изумруд маслом с красителями, заполнили пустоты. Маскировка! Слыхал я про такой способ, но думал, что им уже сто лет никто не пользуется.

      – Вы растворили масло! – догадалась Майя.

      – Вот зачем порошок – вместо растворителя! Моня, вашего клиента надули.

      Верман пожал плечами:

      – Это разве надули? Эх, Марецкая, не знаешь ты, что такое надули…

      Они с Семой переглянулись, и в глазах обоих мелькнуло мечтательное выражение.

      – Дядя Моня, без ностальгических воспоминаний, пожалуйста, – попросил Яша.

      – Мы все знаем, что по вас плачет уголовный кодекс.

      Вопреки ожиданиям Майи, Моня не рассердился. Он лишь погрозил племяннику пальцем:

      – Яков, Яков! Моня Верман – хитрый человек, но он не вор. Я помогаю обмануться тем, кто сам обманываться рад. И только!

      Загадочно улыбнувшись, он забрал изумруд и ушел звонить клиенту.

      – Даже не верится, сколько существует способов морочить покупателей, – задумчиво сказала Марецкая.

      – А ведь этот изумруд наверняка стоил его владельцу приличную сумму.

      – Это что… – протянул Сема.

      – Ты