Отречение. Мария Донченко

раздался истошный женский крик.

      На площади в луже крови остался лежать старик, полчаса назад рассказывавший в пустоту об Исаве и Иакове.

      Но что это? С криком «Ура!» люди, прижатые к трибуне, подготовленной к празднованию пятисотлетию Арбата, перешли в наступление на серых.

      Вырывая с мясом элементы конструкции, обозлённые люди дрались отчаянно – когда-то настаёт предел, и он настал. Их били два года, и вот впервые они дали отпор противнику, и противник впервые попятился назад. И побежал.

      Юозас, несколько часов назад вышедший через люк на поверхность, оказался в первых рядах той группы, которая дала бой ельцинскому ОМОНу. В камуфляже и каске, грязный и обросший, он прорубал себе дорогу невесть где добытым куском арматуры, и следующие бойцы уже строились за его спиной… Справа от Юозаса рубился Николай, такой же сильный, отчаянный и трезвый. И русское солнце светило им с высоты, прорвавшись сквозь рой серо-снежных облаков.

      – Ура!!! Наши!!! – кричал на крыше Артём, колотя кулаками по коленям и уже совершенно не боясь быть обнаруженным работниками ЖЭКа. И уже разноцветная, с алыми вкраплениями флагов и транспарантов, масса теснила серую, бежавшую прочь, бросая на поле боя дубинки и щиты…

* * *

      Воодушевлённые первым успехом, многие гуляли допоздна, а кое-кто едва не проспал воскресный сбор на Октябрьской площади – ведь акция третьего октября была заявлена, как положено по законодательству, за две недели, ещё до приснопамятного указа 1400, и протестное шествие планировалось задолго до событий, ещё с лета…

      Но даже те, кто, пожалуй, колебался, стоит ли принимать участие в очередной массовой демонстрации, вышли в тот день на Октябрьскую, куда выплеснулся гнев ограбленных и обездоленных…

      И когда прозвучали первые призывы идти к Дому Советов, на прорыв блокады – после вчерашней-то победы – стоило ли сомневаться, что сила и энергия собравшихся устремится именно туда?

      И толпа хлынула на Крымский мост, и молоденькие милиционеры из жидкого оцепления бросились назад, к «Парку культуры», и женщины-демонстрантки закрыли лица руками – им показалось, что кто-то из мальчишек в серой форме уже падает в осеннюю воду – но нет, слава богу, показалось.

      Милиция более не препятствовала движению колонны – но в нескольких десятках метров от её начала ещё об этом не знали.

      Они шли все вместе – Юлька, её отец, Андрей, Сергей, Матрёна Петровна…

      Именно в колонне Юля и Андрей познакомились с крепким шепелявым парнем, сжимавшим в кулаке кусок арматуры и утверждавшим, что он из Дома Советов.

      – Ты пыла вчера? – спрашивал он и довольно кивал, получив утвердительный ответ. – Я тоше пыл. Сефотня тоше. Мало. Ух, темократическая сфолочь!

      На этом месте стоило бы улыбнуться рассказывавшему о вчерашних подвигах, но он не улыбался, а только рвался в новый бой и даже будто немножко сожалел, что кордоны на Крымском мосту удалось так легко прорвать.

      А позади уже пели – шедшие от Крымского моста к Пресне уже праздновали победу.

      И настроение праздника