За нами Москва. Иван Кошкин

Именно поэтому командиром сейчас должен быть тот, кого они знают и кому они доверяют. Вы говорили, что готовили их в учебном полку?

      – Да. – Лейтенант уже успокоился и не мог не признать, что в словах Гольдберга есть резон.

      – Значит, вам они поверят, – кивнул комиссар. – Сейчас это очень важно. А я, соответственно, буду политруком роты. Будем считать, что меня временно понизили в должности.

      Волков молча кивнул и повернулся к бойцам, но Гольдберг придержал его за рукав.

      – Последний вопрос. – Валентин Иосифович выглядел слегка обеспокоенным. – Командир первого взвода… Он… Надежный человек?

      «Начинается», – с беспокойством подумал лейтенант, но виду не подал. Архипов утверждал, что за Берестовым никаких палачеств не числилось, да и маловероятно, чтобы комиссар и белогвардеец встречались раньше.

      – Старший сержант Берестов – отличный младший командир… Да, он надежный человек. А почему вы спрашиваете?

      – Да так… – Политрук, казалось, чувствовал себя виноватым. – Просто показалось… Нет, ничего.

      Командир и комиссар вернулись на поляну. Красноармейцы, похоже, даже не заметили, что кто-то куда-то отлучался. Бойцы лежали в том тяжелом, бессонном забытье, что наступает у человека, который слишком долго держался на пределе возможностей. Медведев шагнул навстречу ротному и вяло отдал честь.

      – Товарищ лейтенант, у меня семнадцать штыков при одном пулемете, у Андрей Васильича – двадцать четыре, пулеметов два, один – немецкий. От третьего взвода только шестеро осталось. Раненых четырнадцать, из них десять ходячих, пока.

      – Что значит «пока»? – резко спросил Волков.

      – Четверо на честном слове держатся, – тихо сказал старшина. – Женька-филолух контужен сильно, скоро чертей гонять начнет. У Чиркина прострелен бок, сюда дошел, а встанет ли – не знаю. Четверо тяжелых, их только нести. Правда, ефрейтор Егоров, думаю, скоро кончится. У него осколок в груди застрял, пережал что-то, задыхается. К доктору его надо.

      – Доктора у нас нет, – ответил лейтенант. – А где Берестов?

      – Дозоры выставляет, – пожал плечами Медведев. – Сказал, двух к дороге выдвинет, и по двое туда и туда. – Комвзвода-2 махнул рукой влево и вправо: – Только, по-моему, напрасно это, все равно, ставь не ставь – люди сразу свалятся.

      – Будем надеяться, не свалятся, – сухо ответил лейтенант. – Значит, так, людей из третьего забирай себе, пользы от такого взвода все равно нет. Как с патронами?

      Медведев достал записную книжку в клеенчатом переплете, перелистал замусоленные страницы.

      – К «мосинкам» сто семьдесят две обоймы, к моему «дегтярю» два диска, к берестовскому – полтора, еще пять сотен россыпью. К немецким винтовкам – девяносто три патрона, к их пулемету – две ленты по пятьдесят патронов. К автоматам немецким восемь магазинов и сто пятьдесят восемь патронов россыпью. Гранат: противотанковых двенадцать, «эфок»…

      – А с провизией? – впервые вступил в разговор комиссар.

      – Сухари, –