За нами Москва. Иван Кошкин

только песчаная гряда высотой метров восемь. Дальше начинался лес, настоящий лес, тянущийся на север и восток на десятки километров массив, пусть в проплешинах отвоеванных у него полей, в вырубках и болотах, но все же лес. Он давал надежду на спасение, на выход к своим, и Волков изо всех сил подгонял людей, стремясь как можно скорее уйти с поросшей кустарником пустоши. Рота уже поднималась, когда с противоположной стороны на холм выскочил Берестов со своими людьми. Они бежали пригибаясь, и старший сержант несколько раз махнул рукой в сторону от дороги. Волков резко повернулся к бойцам:

      – Старшина, быстро вниз с холма, Зверев, с пулеметом со мной наверх, Шумов, ты тоже, ты, ты и ты, без команды не стрелять. Денис, если начнется пальба – понизу бегом к лесу, пока мы отвлечем, в бой не лезь, выведи людей. Держи карту, выйдете к вырубке – ждите нас два часа, потом идите на восток. – Лейтенант вынул из полевой сумки трофейную карту и сунул ее Медведеву: – Если все будет тихо – просто сидите на месте, никуда не дергайтесь. Понял?

      – Есть.

      По гребню холма тянулся густой кустарник, и ротный бросился к нему, знаком подзывая к себе Берестова. Плюхнувшись на живот, лейтенант ужом протиснулся под ветвями туда, где склон резко скатывался к дороге. Отсюда грунтовка была как на ладони, рядом возились Зверев и его второй номер, готовя пулемет к стрельбе, судя по шороху, вокруг занимали позиции остальные красноармейцы.

      – Интересно, что он там засек? – Гольдберг поправил очки и принялся пристраивать немецкий автомат. – Черт, как из него лежа неудобно стрелять, хоть плашмя клади.

      – Валентин Иосифович, вы-то что тут делаете? – зашипел Волков.

      – Присутствую, – невозмутимо ответил еврей, – как и положено комиссару. Моторов, кстати, не слышно, значит, это не грузовики и не мотоциклы.

      Рядом зашуршали кусты, и слева от комроты возник Берестов. Лицо у бывшего белогвардейца было странное, он морщился, словно от боли или от презрения. Осторожно просунув под ветками винтовку, он ловко прикрыл ствол травой и только тогда повернулся к командиру.

      – Ну, что там? – нарушил неловкое молчание Волков, – Пехота?

      – Можно сказать и так, – сквозь зубы ответил бывший белогвардеец.

      Он сорвал травинку, сунул в рот, затем выплюнул.

      – Немцы пленных гонят, – сказал он спокойно.

      – Каких пленных? – не понял лейтенант.

      – Наших. – Берестов уже полностью овладел собой, – бойцов Рабоче-Крестьянской Красной Армии. Много, несколько сотен. И даже командиров.

      – Как пленных? – повторил Волков.

      – Так. Да вон они.

      Но ротный уже и сам видел мельтешение между деревьев, и вот из-за поворота лесной дороги показались первые красноармейцы. Волков, не веря своим глазам, смотрел, как по грунтовке тянутся десятки и десятки советских бойцов. Бывших бойцов. Без строя, без порядка, пленные шли, даже не шли, брели, и это зрелище было страшнее, чем вид