Мой дедушка – памятник. Василий П. Аксенов

произошло странное событие. Борщ, наваристый янтарно-багрово-зеленоватый борщ, не ухнул, как ему полагалось, в пучину, а в силу каких-то необъяснимых аэродинамических вихревых причин повис на несколько мгновений в воздухе. Больше того, он уплотнился и висел теперь перед Геннадием громадным переливающимся шаром с жировой бородой. Янтарные капли уже долетели до лица юного лаборанта.

      «Вот борщ, – медленно подумал Геннадий. – Вот вчерашний борщ, и он висит. Ой, нет – он движется! Он, он движется прямо на меня! Ой!»

      Борщ, повисев в воздухе несколько мгновений, ринулся на Геннадия. Вскрикнув от ужаса, мальчик бросился наутек к корме. Артельщики, разинув рты, наблюдали эту невероятную сцену. Геннадий со скоростью спринтера бежал к корме. Борщ настигал его со скоростью мотоцикла.

      Гена уже чувствовал за своей спиной нехорошее дыхание борща. Собрав все силы, он сделал рывок, вырвался из-под навеса, вильнул налево и спрятался за спасательной шлюпкой, уцепившись за леера. Борщ, вылетев из-под навеса, взмыл вверх. Спустя минуту Гена, вообразив, что опасность миновала, выполз из-за шлюпки. Борщ, однако, не улетал. Снова найдя мертвую точку среди безумных воздушных струй, он висел теперь прямо над незадачливым лаборантом. Потрясенный и загипнотизированный, Гена уже не мог двинуть ни рукой ни ногой. Несколько мгновений спустя борщ, обессилев, рухнул ему на голову.

      А теперь, дорогой читатель, попробуй себя поставить на место моего героя. Вообрази себя потомком великого путешественника, человека широких передовых взглядов; вообрази себя лучшим питомцем «Клуба юных моряков», победителем Таля, другом капитана Рикошетникова; вообрази, что ты совершаешь первое в своей жизни морское путешествие к архипелагу фамильной славы, и представь себя сидящим на палубе в центре огромного, жирного, хлюпающего борща; представь себя с короной из прокисшей свеклы на голове, с омерзительной капустной бородой, с карманами, полными говядины и картофеля. Мне бы хотелось, чтобы ты, читатель, содрогнулся от ужаса, а затем по достоинству оценил мужество и силу духа моего юного героя.

      Геннадий не заплакал, не бросился к борту топиться. Встав из борща, он подошел вплотную к потрясенным артельщикам и процедил сквозь зубы:

      – Забыть раз и навсегда! Ничего не было. Понятно?

      Артельщики, дрожа, смотрели на героического мальчика.

      – Об чем разговор, Гена, – наконец пробормотал один из них.

      – Может быть, вам смешно? – звенящим голосом спросил Геннадий.

      – Чего же тут смешного, Генок? – проговорил второй. – Плакать хочется.

      Он действительно всхлипывал. Такого зрелища, погони вчерашнего борща за живым человеком, он не видел никогда раньше и не увидел позже до сего дня.

      Геннадий резко повернулся и стал спускаться по трапу.

      Сосед Геннадия по каюте, плотник высшего разряда Володя Телескопов, как и большинство обитателей «Алеши Поповича», летал в это время на своей койке вверх-вниз, влево-вправо, читал «Сборник гималайских