Чао Ле. Мариша Кель

на мгновение остановилась, всё поняла и, решив мне всё популярно разъяснить как школьнику, продолжила:

      – Биологическая эволюция, понимаешь?!

      – Нет… – невозмутимо пребывая в пьяном добродушии, ответил я.

      Не сдав позиций, продолжая бороться с моей неспособностью понять, она попыталась объяснить предельно просто:

      – У них тренированные лёгкие, понимаешь? И это позволяет им ловить рыбу на глубине до двадцати трёх метров. Они уникальны! И всё богатство морей и океанов принадлежит им!

      По завершении этой фееричной речи Лара отсалютовала мне фляжкой и, запрокинув её, сделала хороший глоток.

      – Как я понял, мокены – это.?..

      – …Это морские цыгане, – выдохнула блондинка и продолжила: – Они делятся на три этнические группы: Мокен, Моклен и Урак Лавой – все они говорят на разных языках. Но только Мокен до сих пор живут как кочевники. Именно с ними нам предстоит жить, изучать и защищать их.

      – От кого? – удивился я.

      – От тех, кому они мешают. От жадных, бездушных толстосумов, которым нужно застроить всё побережье отелями и возить толпы китайцев на заповедные острова. Чтобы окончательно весь мир превратить в помойку.

      – А куда смотрит правительство?

      – Правительство не смотрит. Мокен не существует, у них нет документов, подтверждающих личность. Нет прав на собственность, на имущество. Они остались далеко в прошлом, и они погибают.

      – А как же их заслуги перед отечеством в плане экспорта?

      – Что за чушь? – отмахнулась Лара.

      – Чушь, – согласился я.

      Но Лара разошлась не на шутку, активно размахивая руками, пытаясь донести до меня весь ужас происходящего, и щёки её при этом лихорадочно пылали.

      – Ещё в девяностых годах в Бирме из-за открытий морских нефтяных транснациональных корпораций «морских цыган» принудительно переселяли на сушу! – воинствующе ораторствовала Лара. – Они быстренько состряпали закон о принудительном переселении этнических подозрительных групп. Ты можешь себе такое представить? Не «уникальных», а «подозрительных»!

      – Д-а-а… сложно им… – заключил я.

      – Мы справимся! Я верю в это. И если ты на борту этого судна, значит, ты тоже веришь?!

      Подобно озёрам, глаза Лары, блеснув, наполнились слезами. Она взяла мою руку в свою и, крепко сжав её, страстно прошептала:

      – Ты же веришь?

      – Верю, – утвердительно кивнул я и приблизил своё лицо к Ларе, в надежде занять её губы чем-то поинтереснее рассказов о Мокен.

      А что я мог?! Коньяк, запитый шампанским, сделал своё пагубное дело.

      – Расскажи мне ещё что-нибудь, – попросил я, – ты так интересно говоришь, и у тебя приятный голос.

      Лара заглянула в мои пьяные глаза и, откинувшись на спинку кресла, стала длинно говорить мне о загадочном и далёком народе.

      Она рассказывала долго, очень интересно, но усталость и выпитое количество алкоголя сделали своё дело, – я уснул.

      Приснился мне довольно странный