Чао Ле. Мариша Кель

в этой стране смертная казнь.

      – О чём это ты, Ник, – удивилась Лара. – Стеф… ты… ты что имел в виду?

      – Наркотик, Лара, – сдал с потрохами я друга, не спуская с него глаз. – Лара, кто такой «таукей»?

      – Это что-то вроде агента. Их так мокен называют. Обычно это китаец, малайзиец или бирманец. Кто-то, кто говорит на языке мокен, иногда даже живёт среди них на своей собственной лодке и берёт в жёны женщину племени. Таукей этого племени – Мон, который привёз нас сюда.

      – У него тут есть жена? – похолодев от ужаса, спросил я.

      – Как нам только что поведал Мадаха, женой Мона скоро станет его дочь – Лии Ханкун. Нам, кстати, надо бы её найти. Мадаха сказал, что она знает пять языков… – продолжала щебетать ничего не подозревающая Лара.

      – Вместе поищем, – поднялся с места Стеф, пряча свой блокнот для записей. – Ник, что с тобой?

      Стеф что-то говорил, а его слова доносились до меня каким-то странным гулом. На минуту я подумал, что мне опять стало плохо. Очевидность происходящего была для меня прямо-таки безобразной. Этот сукин сын «Лебединая корона», или как там его… Мон!!! Он подсадил старика на опий и хочет Её. А она? Согласна ли она? Мне предстояло это выяснить…

      – Я иду с вами! – резко поднялся я, предложив руку Ларе.

      Она удивлённо посмотрела на меня, но приняла мою помощь. И мы втроём отправились на поиски дочери шамана.

* * *

      Сама деревня была небольшая, но во владении Лии был целый остров, который она знала, а мы – нет.

      Бесплодные часовые поиски заставили нас вернуться к нашим хижинам. Надо сказать, что в хижинах на острове располагались только мы, шаман Мадаха и одна женщина мокен с новорождённым. Все остальные мокен ели, спали, одним словом, жили на своих лодках- «кабангах».

      «Дети моря», как я их назвал, большую часть жизни проводят в лодке «кабанг», которую строят сами, вручную. Берут цельный ствол дерева и выжигают изнутри углями для растяжки. Снаружи оплетают бамбуком и верёвками, сделанными из растений. Бока кабанга делаются из лёгкой Салакки, благодаря чему лодка становится непотопляемой.

      Я видел, как старик Нирун учил своего сына Нгуя строить кабанг. Отец и сын то и дело гладили обтёсанный ствол, произнося «заклинательные» слова.

      Прежде чем Нирун и Нгуй срубили дерево для кабанга, они полдня просидели под ним, обращаясь к его духу с молитвой.

      Представляете, как бы поменялась наша жизнь, если бы мы начали жить по законам и верованиям мокен?! Мы бы ходили к мусорным бакам со священной молитвой о прощении, стояли бы на коленях у рек и озёр, в парках, после шашлыков.

      А можете себе представить склонённую в тихой молитве всю строительную компанию перед вырубкой леса? Смешно, правда?…

      Для мокен их лодка-кабанг является местом рождения и местом смерти, как для нас – наша Земля.

      Лодка кабанг – подобие тела человека. Части лодки на языке Чао Ле называются так же, как и части тела человека. И у лодки есть душа, как и у нашей природы. Отношение «детей моря» к лодке и к их морю очень трепетное. Наше же отношение к нашему дому оставляет желать лучшего.

      Я бесконечно преклоняюсь