Нежить. Домовой второй категории. Алексей Еленов

не мы к вам, а вы к нам в дома лезете, поэтому домовой имеет полное право отстаивать свои интересы и свою территорию любыми доступными средствами. Наверху сочли такие доводы вполне разумными, а прочей не́жити было лишний раз указано на недопустимость превышения своих полномочий и вмешательства в чужие дела. При этом, понимая, что ждать полного повиновения не стоит, домовым разрешили оставить «противодействие» в программе подготовки. Как говориться – на всякий случай, но со строгим ограничением не применять полученные знания нигде, кроме как в пределах обслуживаемого дома.

      Практика потом показала правильность данного решения, так как кикиморы, водяные, болотники, и даже иногда лешие, регулярно нарушали запрет и лезли в жилища, пытаясь всячески навредить людям, живущим в них, а то и весь дом разрушить по возможности. Где-то домовым удавалось решать такие проблемы в одиночку, но когда не получалось, то ему на подмогу давали одного, двух, а то и больше помощников.

      Фитуну вся эта ситуация с «небоскрёбом» вообще казалась настоящим ЧП, как минимум, в масштабах отдела. «Домовой чуть не год бьется один одинёшенек, совсем с лица пал, а всем плевать! Как так-то? Или самому мне поговорить с Перелоем? Может, помощь ему какая-нибудь нужна? Моя хата хоть и с краю, но не совсем же он чужой, как-никак – почти соседи», – думал он, сидя на лавочке во дворе дома. Был выходной день, и жильцы устроили с утра субботник, благоустраивая детскую площадку на радость Рушатнику, хлопотавшему тут же. Женщины красили в яркие цвета песочницу, качели и детский домик, а мужчины копали ямы под берёзки, которые собирались высадить поблизости.

      – Эй, Рушатник, – позвал он дворового, – ты ничего не слышал про русалок в третьем доме по Речному проспекту?

      – Третий, это «каланча» что ли здоровенная? – подошел тот к Фитуну.

      – Ну да… Я тут краем уха слышал, будто туда то ли русалки, то ли болотницы захаживают, да людям пакостят. Тебе тамошний дворовой ничего не говорил такого?

      – Не знаю, вроде ничего не говорил, – пожал плечами Рушатник. – Да я с ним не особо контачу, так… редко где… мимоходом парой слов перекинешься: «привет – привет», да и всё. А почему ты интересуешься?

      – Да так просто, вспомнилось…

      Через три дня он стоял возле единственного подъезда дома по адресу Речной проспект №3, и, задрав голову вверх, разглядывал этот «небоскрёб». «Ну, отгрохали! И зачем вообще такую махину строить? Не понимаю… Неужели самим удобно на самую верхотуру каждый день лазить? Хотя, у них сейчас лифты, кнопочку нажал и наверх катишься», – он приложил ладонь козырьком над глазами, чтобы не щуриться от солнца.

      – Перелой! – заорал он, продолжая глядеть вверх. – Тиркуш!! Выйди на минутку, поговорить надо!

      Минут через пять-семь тот появился и, протирая глаза, словно был с просонья, подошел к Фитуну:

      – Чего тебе? Только заснул, а тут ты базлаешь.

      – Я же не знал, извини. Так-то, по ночам спать надо… – Фитун пожал