Апостолы Революции. Книга вторая. Химеры. Елена Легран

что ты себе вообразила! – Сен-Жюст легконько встряхнул ее за плечи. – Ты не отдаешь себе отчет в том, что говоришь.

      – Я видела вас! – закричала она, и рыдания, наконец, вырвались на свободу. – Видела, как ты!..

      – Боюсь, мадемуазель неверно истолковала ситуацию, – громко заговорила Элеонора, чем заслужила недовольно-хмурый взгляд Сен-Жюста. – Она, похоже, решила, что имеет какие-то права на человека, который ей не принадлежит. Ваше поведение, дорогая, недостойно девушки из приличной семьи, каковой вы, несомненно, являетесь.

      Генриетта прекратила плакать и растерянно смотрела на Сен-Жюста, не зная, что ответить, и призывая его в защитники. Но столкнулась с бесстрастным равнодушием.

      – Что она говорит, Антуан? – возмущенно воскликнула она. – Как ты можешь позволить ей так разговаривать со мной?!

      – Тебе лучше уйти, Генриетта, – ледяным тоном попросил Сен-Жюст.

      – Уйти? – недоуменно прошептала девушка. – И оставить тебя с ней?

      – И оставить меня в покое! – взорвался он. – Я же ясно дал понять, что ты питаешь напрасные иллюзии на мой счет! О чем нам еще говорить?

      – Где ваша гордость, мадемуазель? – вмешалась Элеонора. – Мужчина отвергает вас и просит уйти. Подчинитесь его решению и сохраните остатки собственного достоинства.

      Эти жестокие слова, сказанные с надменной нравоучительностью, на которую эта посторонняя женщина не имела ни малейшего права, выплеснулись на Генриетту, подобно ушату холодной воды. Она встрепенулась, приосанилась и с вызовом проговорила:

      – И ты снова ничего не скажешь, Антуан? Снова не велишь ей замолчать?

      – Я снова попрошу тебя уйти, – отрезал Сен-Жюст и отвернулся.

      – Так будь ты проклят! – крикнула Генриетта и выбежала из квартиры, оставив входную дверь распахнутой настежь.

      Сен-Жюст неторопливо прошел в прихожую, закрыл дверь и запер ее на ключ. Вернувшись в гостиную, он кинул на Элеонору мрачный взгляд.

      – Ни к чему было столь жестоко обращаться с этой девушкой, – строго проговорил он. – Мы с вами и мизинца ее не стоим.

      Элеонора деланно рассмеялась и, пожав обнаженными плечами, ответила:

      – Возможно. Вам виднее. Только вот влюбленность ее мизинец явно не украшает.

      Сен-Жюст, не проронив ни слова, подошел к окну и долго-долго смотрел куда-то вдаль. Элеонора терпеливо ждала – ждала, когда он прогонит ее, ибо была уверена, что именно это он собирается сделать. И не ошиблась. Обернувшись, Сен-Жюст удивленно посмотрел на молодую женщину, словно спрашивая, что она все еще делает здесь, и попросил вежливо, но настойчиво оставить его одного. Она немедленно подчинилась.

      29 жерминаля II года республики (18 апреля 1794 г.)

      Амар широкими шагами мерил погруженную в полумрак гостиную. Разгоряченный гневом и выпитым анжуйским, он распалялся все больше и больше, повышая тон, страстно жестикулируя и неоднократно выплескивая содержимое бокала, который держал в руке, на ковер, чем вызывал неодобрительное покачивание головой хозяина.

      – Прекрати