Положитесь на Псмита. Пелам Вудхаус

Вы поставите ее в известность, что я заходил? Моя фамилия Псмит. Пе-смит.

      – Песмит, сэр?

      – Нет, нет. П-с-м-и-т. Мне следовало бы объяснить вам, что в жизнь я вступил без первой буквы, и мой отец всегда с упорным мужеством держался за просто Смита. Но мне казалось, что в мире слишком много Смитов, и некоторое разнообразие не повредит. «Смитти» я отверг как трусливую уловку, а нынешнего обычая с помощью дефиса присобачивать спереди еще какую-нибудь фамилию я не одобряю и потому решил взять Псмита. «Пе», должен сказать для вашего сведения, немое. Вы следите за ходом моих рассуждений?

      – Д-да, сэр.

      – Вы не считаете, – спросил он озабоченно, – что я напрасно избрал такой путь?

      – Н-нет, сэр.

      – Превосходно! – сказал молодой человек, сощелкивая пылинку с рукава. – Превосходно! Превосходно!

      И с учтивым поклоном он спустился по ступенькам и пошел по улице. Маленькая служанка смотрела ему вслед выпученными глазами, пока он не скрылся из вида, а потом закрыла дверь и вернулась на кухню.

      Псмит неторопливо шел вперед. Теплый ветерок нежил его лицо. Он что-то напевал и умолк, только когда молодой человек примерно одного с ним возраста чуть не налетел на него, обогнув угол.

      – Извините, – сказал молодой человек. – А, Смит!

      Псмит поглядел на него с дружеским расположением.

      – Товарищ Джексон, – сказал он, – какая встреча! Единственный из встречных, кого я хотел бы повстречать. Свернем куда-нибудь, товарищ Джексон, если у тебя нет срочных дел, и восстановим силы чашкой чая. Я хотел было нагреть семейство Джексонов на эту чашку, но мне сообщили, что твоей жены нет дома.

      Майк Джексон засмеялся.

      – Филлис дома. Она…

      – Дома? В таком случае, – сказал Псмит скорбно, – сегодня свершилось темное дело. Ибо мне не открыли двери. Не будет преувеличением сказать, что меня прогнали взашей. И это хваленое джексоновское гостеприимство?

      – Филлис устроила чай для своих школьных подруг, – объяснил Майк. – Она велела служанке говорить всем, что ее нет дома. Меня тоже туда не пускают.

      – Достаточно, товарищ Джексон! – тепло сказал Псмит. – Если уж вас вышвырнули вон при всей любви, почитании и послушании, какие жена вам обещала перед алтарем, то кто я такой, чтобы жаловаться? И пожалуй, можно утешиться мыслью, что мы еще дешево отделались. Эти сборища школьных подруг не для сильных мужчин. Хоть мы и превосходное общество, товарищ Джексон, но, без сомнения, оказались бы лишними, и весьма. Беседа, полагаю, будет состоять исключительно из воспоминаний о милой школе, из историй о тайных оргиях с какао в дортуарах и о том, что сказала преподавательница хороших манер, когда Анджелу застигли в кустах с табачной жвачкой во рту. Да, полагаю, мы лишились не столь уж многого… И кстати, новое жилище меня не очень вдохновило. Правда, я видел его лишь снаружи, но… да, оно меня не очень вдохновило.

      – Лучшее, что нам по карману.

      – А кто я такой, – сказал Псмит, – чтобы попрекать друга моего детства бедностью?